Откровение

— Бедный… Но представляю, в каком виде ты оставил Сатану! Ведь ты у него побывал, верно?.. Олег, мы коротали здесь время, рассказывая кто и как освободился. Так что я уже знаю твой маршрут. Заодно обменялись рассказами о тебе, кто что слышал… Конечно, я не всему верю, но кое-что узнала новое… Такое, что никогда бы о тебе не подумала!

От входа качнулась в их сторону исполинская фигура. Двухголовый зверь в три гигантских шага преодолел половину расстояния до замерших в страхе людей. Томас вытащил меч, но Олег ухватил за плечо:

— Куда?.. Это же твой брат!

— К-кто?

— Молочный брат по матери. Это один из старших деток Ангрбоды. Надеюсь, те ему уже сказали, а то и объяснить не успеем…

На плече гиганта лежала дубина из ствола дерева, выдранного с корнем. Был он вширь, как в высоту, а между глаз можно было положить стрелу степняка. Обе головы люто смотрели на людей, а когда распахнул пасти, вместе с рыком вырвались грохочушие слова:

— Ага… удалось. Вижу. Что ж, моя мать простых людей не рожает и молоком не кормит!

Олег сказал осторожно:

— Привет, Припол.

— Р-р-рад… Вы… с победой. Увести одного-двух… понятно. Но… толпу? Толпу еще никто не уводил.

Томас подумал, что кто-то да сделает это первым, но перехватил брошенный Олегом взгляд на Гульчу, заколебался:

— Но сколько их можно так терзать? Вот этого, думаю, жгли на костре уже лет сто. А то и двести.

Гигант посмотрел, вскинул очи горе, пошевелил губами, подвигал складками на лбу, изрёк:

— Семь тысяч лет с хвостиком.

Томас вскрикнул:

— Но за что так сурово?

— Сурово? Но ведь есть преступления, на которые не распространяется срок давности, верно?

Томас развел руками:

— Сколько угодно. А что натворил?

— Прошел мимо и не поклонился столбу с изображением священного знака Рипса. Оправдывался, что была ночь, гроза, молол всякую чушь, выгораживал шкуру.

Олег вслушался в далекий грохот, прервал:

— Вылезли из котлов, уже хорошо. Сумеют выбраться — хорошо, не сумеют… тоже лучше, чем в геенне. Друзья, схоронитесь снова в щелях, а мы уведем погоню. Гульча, ты же умная женщина…

Она кивнула, голос был холодноват:

— Это значит, что я должна вести себя как последняя дура. Вместо того, чтобы пойти с вами, я должна позаботиться об этих людях…

— Ты все понимаешь! — вскричал Олег с облегчением.

Он отступил, больно толкнул Томаса. Над вершинами гор вспыхнуло багровое зарево. Устрашенный Томас различил целое полчище огненных драконов, на спинах виднелись крохотные фигурки демонов. Олег выругался, бросился к неприметной щели. Томас сунул меч в ножны и, прежде чем кинуться за каликой, успел увидеть, как люди подобно вспугнутым тараканам разбежались по щелям, а двухголовый гигант, боясь быть застигнутым не на месте, в три молниеносных прыжка вернулся на свой пост.

Щель в камне вела вверх так круто, что Томас вскоре сбился с дыхания, но радостное возбуждение придавало силы. Он карабкался как ящерица, руки сами находили выступы, а хватался едва ли не зубами:

— Послушать бы… что порассказывали о тебе…

— Враки, — отозвалось сверху.

— Но всё-таки… — бросил Томас мстительно, — дыма без огня…

Олег долго карабкался молча, потом Томас услышал его глуховатый голос:

— Ты же видишь, как слухи рождаются! Они уже сейчас рассказывают друг другу, что видели, как мы отважно дрались с Сатаной… Найдутся те, кто видел Сатану избитого, а потом отыщутся и такие, кто видел, как мы избивали ногами, а князь ада катался по полу, плакал и просил пощады…

Томас не ответил, начал беречь дыхание, подъём уже давался трудно, но на языке вертелось спросить ещё и о Гульче, нарочито ли оставил, можно бы и с собой взять, но калика как чуял, сказал громче:

— Словом, наврут, как крестоносцы о своих походах!

И Томас сразу забыл про Гульчу, про оставленных перед порогом спасённых людей, полез быстрее, чтобы нагнать и высказать язычнику всё, что думает о дикарях, смеющих рассуждать о высших ценностях, которым служат рыцари Креста.

Знакомый запах становился все мощнее. Пот заливал глаза, Томас хрипел и захлебывался потоками горько-солёной воды, не до запахов, наконец под руками опоры не оказалось, и он вывалился в обширную блистающую оранжевым огнём пещеру. Там стоял треск, блестел пол, но его почти не видно из-за быстрых, как молнии, чёрных тел. Муравьи, огромные, как молосские доги, молниеносно набрасывались на жёлтое, вгрызались, от скрежета Томаса перекашивало, он хватался за уши, а муравей, выломав оранжевую глыбу, со всех ног нёсся по наклонному ходу верх, исчезал в темноте.

От чёрных тел все меркло, панцири тёрлись и сталкивались с такой силой, что лопнул бы и рыцарский доспех, но муравьи самозабвенно бросались на золотую жилу, выгрызали крупные слитки, тут же без передышки мчались обратно.

— Развивается семья, — сказал Олег с облегчением. — Я боялся, что вымрет такая красота.

Томас прохрипел, еще нё в состоянии остановить ходящую ходуном грудь:

— А почему золото? Что в нём понимают?

— Мягкий металл, — объяснил Олег. — Грызть легче. Им места нужны для личинок, понимаешь?