Откровение

Томас, только что бодрый и весь оскаленный от макушки до пят, на глазах грустнел. Лицо вытянулось даже не как у его толстомордого коня, а как у сарацинского, худого и поджарого. Голос дрогнул:

— Не знаю, что со мной происходит… Только что я рвался разнести здесь всё в щепки, только бы вызволить Яру. А сейчас меня ужасает сама мысль, что я дерзновенно вторгся, грязными сапожищами топчу райскую траву! Уже молчу, что я сделал с Божьими посланцами…

Калика сказал, не оборачиваясь:

— А что, раньше ты сам всегда был в ладу с самим собой? И тебе в самом деле никогда не хотелось надавать себе по морде?.. И не было стыдно за свои мысли… цели… желания?

— Господь говорит, — возразил Томас значительно, — что христианин должен быть постоянно ясен.

— Тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп… Кто это сказал? И я не помню. А ты в самом деле постоянно ясен?

Томас запнулся, в ясных глазах мелькнуло сомнение.

— Ну, — сказал он с неохотой, — я к этому стремлюсь!

— Все стремимся, — вздохнул Олег. — И палачи, и жертвы. Что-то замедлять шаг стал… Это верно, когда лежишь, мыслится лучше.

Томас зашагал, будто его пнули в спину, и он старается удержаться на ногах.

Пчёлы и мотыльки перепархивали с цветка на цветок, Томас злорадно указал калике на двух сцепившихся стрекоз. Тот с каменным лицом в свою очередь указал на нечто блистающее впереди. Томас разглядел арку, а еще через сотню шагов увидел такую же блистающую фигурку. От арки в обе стороны тянулась решётчатая стена, огораживая остальную часть сада.

— Ну и что? — спросил Томас.

— Джанна, — объяснил Олег.

— Я понимаю, что джанна, — огрызнулся Томас. — Ну и что?

— Джанна — рай ислама. А там эти утехи не возбраняются, а наоборот, наоборот…

Томасу показалось, что в голосе калики звучит то ли зависть, то ли насмешка над христианскими добродетелями, целомудренностью и непорочностью, нахмурился, надменно вскинул подбородок.

У врат сада прохаживался взад-вперед высокий ангел с суровым худощавым лицом. В его руках был длинный меч, он забросил его на плечо, и так бродил перед воротами, видимо устав стоять, как предписано.

Затаившись в кустах, Томас напряженно всматривался в золотого гиганта. Весь в чешуйчатой броне, голову закрывает конический шлем, за плечами круглый щит. Иногда снимал меч и мимолетно касался… нет, не касался, а слишком близко проносил кончик меча над землёй, там вспыхивало быстрое злое пламя. Томас расширенными глазами смотрел на оплавленные шрамы. В груди стало холодно.

— Нам, что, обязательно переть через эту джанну?

— Можно попробовать через иудейский, — сказал Олег с неуверенностью. — Но через этот проще… Понимаешь, ваш и этот раи вылупились из иудейского. Между ними нет даже высоких заборов… По крайней мере, не должно. Одни и те же ангелы… Если проникнем сюда, то отсюда уже будет так же просто, как два пальца прищемить.

— Ага, мимо такого проникнешь!

— Хочешь сразу к вратам христианского? Там нас ждёт, думаю, отборный отряд.

Томас содрогнулся:

— А как-то договориться?

Он чувствовал, как жалко прозвучал его голос, сам себя возненавидел за просящие нотки, но измученное тело ныло, ноги подгибались, а правая рука висела как дохлая гадюка на перилах.

— Ого, — сказал Олег удивлённо, — что значит, побывал в Сарацинии…

— При чем тут Сарациния?

— Сарациния ни при чём, — согласился Олег. — Просто олух, который не слезает с печи… ну, не отходит от камина в родовом замке, не сможет договориться даже с соседом. А ты готов даже с сарацинами… Пожалуй, из тебя получился бы не самый худший король на свете. По крайней мере, я знавал одного ещё хуже. Правда, давно… Увы, договориться с исламом трудно. Вера молодая, сильная, непримиримая по молодости. У них одно требование — прими ислам!

Томас отшатнулся, а Олег, который посматривал и на небо, предостерегающе вскрикнул. Томас мгновенно обернулся, железная рукоять радостно скользнула в слабые пальцы. С небес падали, как раскаленные добела глыбы, огромные белые фигуры с красными горящими глазами. У каждой за спиной по шесть крыльев, в руках страшно рассыпали оранжевые искры длинные мечи.

— Чёрт бы их побрал! — вскрикнул Томас в отчаянии. — Это архангелы!

— Ну и что?

— Этих не перебить…

— А ты перебей, — прохрипел Олег.

Томас сам отпрыгнул в сторону, думал и Олег отскочит, но калика принял удар падающего тела. Там был грохот, лязг, вспыхнуло багровое пламя. Томас сам рубил во все стороны, стараясь успеть поразить белокрылых как можно больше, сейчас падёт, и так держится чудом…

На том месте, где был Олег, блистало звенящее облако огня. Оттуда слышались треск, лязг, хрипы, крики боли и ярости. Томас чувствовал, как резкие удары рассекают железные доспехи, но боль только подстёгивала ярость, живым не собьют наземь, он умрет не от ран, а от изнеможения, как умер Англ, как умирали…

Сквозь лязг и шум крови в ушах услышал сдавленный выкрик Олега:

— Во имя Аллаха… великого и… уф, получи… милосердного!