Откровение

Колесница Ильи-пророка донесла их до нижних райских врат во мгновение ока. Чернобородый верзила всё так же придирчиво выспрашивал каждого, словно всё ещё был первый век нового учения, когда христиан на всём свете была горстка. Он побагровел и затрясся при виде подъезжающей со стороны райского сада колесницы с невиданными седоками. Илья пренебрежительно отмахнулся, соскочил. Ворота распахнулись от мощного пинка так, что затряслись столбы. Кони горделиво выбежали на простор. Илья-пророк удивлённо присвистнул.

На лужайке звучно выдирали траву с корнями два вороных с красными, как пурпур, длинными гривами и роскошными хвостами. Мальчишка-табунщик понёсся навстречу, горяча коня:

— Великий Аттила… был уверен!.. Это подарок… Его потомку… и его невесте!

Илья снова спрыгнул с колесницы, привязал коней длинным поводом позади. На лице пророка был откровенный восторг, хороших коней видел сразу, только на Томаса посматривал с недоумением. Томас на всякий случай сощурился, вроде бы у Аттилы глаза раскосые.

Пророк дико гикнул, колесница помчалась, слегка наклонившись вниз. Томас оглянулся, но вороные послушно неслись следом. Его конь преданно посмотрел Томасу в лицо. Глаза у него были как у ребёнка, чистые и ликующие.

Илья-пророк, не оборачиваясь, крикнул злорадно:

— Ага, тебе коня не дал!.. Зато морду как побили, морду!.. Жаль, не видел. Хоть на тебе заживает как на собаке, но рубцы останутся! Надеюсь, останутся.

Встречный ветер выжимал слезы, кони пророка мчались всё быстрее и быстрее. Далеко вверху и позади исчезали сверкающие громады небесных дворцов, замков, крепостей, башен. Облака смыкались за колесницей, пригашая небесное сияние.

Томас все еще потрясённо оглядывался, глаза круглые, не верил, что всё кончилось так удачно:

— Олег, не смейся, но мне понравилось.

— В раю?

— Вообще. Ад, рай, демоны, ангелы, крылатые Змеи, Ахерусейское…

— Детство, — пробурчал Олег. — Всяк любит в нём побывать, но, хочешь не хочешь, надо вылезать из-под тёплого одеяла.

В его голосе проступила прежняя суровая твердость. Томас вспомнил:

— А что он тебе дал?

Олег медленно разжал кулак. На Томаса из раскрытой ладони взглянул знакомый зверёк из турьего рога. Цепочка была чиста от крови, только сам оберег слегка обгорел по краю.

— И что же? — не понял Томас. — Ух ты, эту же языческую штучку ты обронил у Сатаны!.. Ничего не понимаю. Выходит, Господь всё же может распоряжаться у Дьявола, как наш прелат в монастырских подвалах? Почему ж не изничтожит?

Олег покачал головой:

— Потому что не может.

Томас покосился на Яру, перед ней дураком выглядеть не хотелось, буркнул раздражённо:

— Почему?

— Не только ангелы — его мысли, — ответил Олег тихо. — Он и Сатана — один человек. Или один бог, если тебе так удобнее.

Томас отшатнулся.

— Да как ты…

— Томас, — сказал Олег с горечью, — Сатана был сильнейшим из его ангелов, так? Выходит, не все мысли у Бога и тогда были правильные, чистые.

— Сэр калика!

— Он не может уничтожить в себе тёмные страсти, ибо это убить половину себя… если только половину! Но он загнал своё тёмное вглубь, знаешь в какую глубь, и вот уже… сколько веков!.. насаждает чистое и светлое, борясь с самим собой, побеждая в себе зверя, преодолевая свою похоть, сластолюбие… всё то, что знаем как семь смертных грехов и множество мелких, гадких, но приятных.

— Олег!

— Потому Пречистая может опускаться в ад, ибо мать пойдёт к ребенку куда угодно… даже босая и с ранеными ногами… может уговорить о милости — даже закоренелый преступник не откажет матери!.. Томас, многие нелепости, которых ты даже не заметил, стали понятнее.

Встречный ветер трепал конские гривы. Колесница проламывалась через плотный воздух, уже можно было различить далеко под колёсами горы, синие вены рек, зелёные луга, которые быстро превращаются в леса из крохотных деревьев. Яра, ничего не поняв из сложной речи волхва, прижалась к Томасу.

— Выходит, — сказал Томас сожалеюще, — зря расшибали лбы, добывая золотую ветвь… и что там ещё? Если отныне закрыты как ад, так и рай… Впрочем, подаришь кому-нибудь, ты такой.

Олег вздохнул глубоко, внезапно засмеялся вольно и счастливо. Лицо помолодело, он снова был настолько полон сил, будто тысячи лет не растрачивал, а копил:

— Некому! Гульча осталась на земле… ну, чуть глубже, Зарница в небесах, сестры Зорьки в сумерках… Жаринка в рассвете… никаких тебе баб! А я снова в пещеру. Теперь эта чёртова Великая Истина не ускользнёт…

Он хищно сжал пальцы, и Томас поверил, что на этот раз в самом деле не ускользнёт.

Яра вскрикнула. Наперерез неслась падающая звезда. За ней ширился серебристый хвост, шипел сгораемый воздух. Яра снова вскрикнула, ибо звезда внезапно пошла в их сторону.