Откровения соблазна

– Так вы живете в Гарден‑Дистрикт, но не появляетесь на вечеринках высшего света? – поддразнил Ретт, и Тринити захотелось толкнуть его в бок, чтобы он замолчал: конечно, она понимала, что этот вопрос – всего лишь попытка отвлечь Мэдисон, но захочет ли она обсуждать свою жизнь с незнакомцем? Однако девушка не стала колебаться.

– Моя семья была когда‑то довольно известной, – ответила она. – Но после смерти мамы отец прекратил всяческие контакты с людьми. Потом он заболел.

– Мне жаль, – отозвался Ретт.

Мэдисон пожала плечами:

– Меня это не беспокоит. Как говорил отец, лучше приносить людям пользу, чем нравиться им. – Она закусила губу. – А что, если я растеряюсь? Ведь этим людям, должно быть, вовсе не интересно слышать, как я кормлю людей и распределяю дни стирки.

Женщины обменялись улыбками – Тринити вспомнила себя в самом начале своего руководства благотворительным сообществом. Ежедневные вопросы, что приходится решать директору приюта для детей и женщин, весьма отличаются от тех, с какими имеют дело светские люди.

– В основном вы будете слушать, – мягко сказал Ретт. – Все ведь хотят быть услышанными, верно? Так что просто вникайте. Но не забывайте высказывать вашу уникальную точку зрения на любой вопрос, каким бы он ни был.

Тринити была согласна с этим советом.

– Если я чему‑то и научилась за последние несколько месяцев, так это тому, что вовсе не обязательно быть специалистом для того, чтобы сформировать точку зрения. Множество людей на подобных событиях имеют прекрасное образование, но никакого практического опыта. Так что не стесняйтесь им делиться – помните, что у вас есть видение человека, который варится в этом бизнесе каждый день, и кто, как не вы, знает, что именно нужно нашему приюту.

Ретт легонько поцеловал Тринити и подмигнул Мэдисон.

– Но еще здорово помогает иметь рядом эксперта – особенно такого симпатичного.

Тринити смущенно потупилась, глядя на руки Ретта, легшие поверх ее ладоней. Выходит, он решил открыто показывать, что между ними что‑то происходит, не опасаясь сплетен в прессе. А что остается ей? Тринити была рада признать, что ей легче принять такое решение Ретта: в конце концов, что еще могло произойти? Ее уже и так назвали охотницей за чужим состоянием, проституткой, женщиной, с юного возраста привыкшей использовать свое тело для получения всего желаемого. И потом, этот вечер не для всех, сюда можно попасть лишь по приглашениям, так что, вероятно, можно не беспокоиться насчет прессы.

Словно прочитав мысли спутницы, Ретт слегка сжал ее руку и тихонько спросил:

– Волнуешься?

– А нужно? – отозвалась Тринити, снова удивляясь себе: почему ей так хочется казаться смелой для Ретта – ведь он знает самые худшие ее страхи, причины тревог и усталости. Кого она обманывает?

– Нет, – твердо ответил Ретт, и в его серых глазах было спокойствие. – Совершенно не нужно. Стоит показать им то, что они хотят увидеть.

Тринити закусила губу.

– Легче прошмыгнуть незамеченными.

– Но ведь нам не позволят, не так ли?

Девушка кивнула, признавая его правоту. Ричард и Патриция не прекратят обвинять ее во всех смертных грехах – они будут рады любой информации и сумеют исказить ее, чтобы обернуть на пользу себе. Для них она всегда будет жадной гарпией, жаждущей украсть их состояние и угрожает тысячам семей – хотя на деле сами не прочь поживиться прибылью, что приносит корпорация. Так что, увидев ее с Реттом вскоре после гибели Майкла, чета Хайатт лишь укрепится в своих обвинениях и будет утверждать, что их негодная племянница чересчур быстро оправилась от удара и никогда не горевала по ушедшему мужу – откуда им знать, что она пережила задолго до его смерти.

Но Ретт… Глядя на своего спутника, Тринити внезапно поняла, что он, такой понимающий и заботливый, не может быть для нее угрозой. Ему можно доверять, он поможет ей обрести себя заново – и сохранить корпорацию в это непростое время. Украдкой взглянув на их переплетенные руки, она поняла, что хочет быть с ним – по крайней мере, сейчас. Вот только достанет ли у нее смелости, чтобы принять то, что он предлагает?