Открытие

— Правда, и площади-то осталось наиболее перспективной в нашем понимании всего на два сезона, — заметил Куликов, — но хотелось бы верховья Шаманки обстучать как можно тщательней...

Куликов стал излагать суть производственного задания. А Игорь загляделся на остров Шаман, что вроде наконечника копья вспарывал толстую вену Витима. Раньше он не мог думать об этом острове с геологической точки зрения. Сразу вспоминался перевернутый катер, барахтающиеся в воде люди, рев порога, алые башни, галереи и бойницы природных замков. Только сейчас Игорь задумался над тем, что верховья Шаманки находятся на уровне острова по горизонтали, в нескольких километрах от Витима. А силы нет, чтобы пробить путь покороче к Витиму. Пошла она вилять между гольцами, подальше от Витима, пока не выбрала себе подходящей мягкой перемычки и не завернула к старику. А почему сразу влиться в главную артерию не могла? В верховьях сильно окварцованные породы! А с окварцеванием связаны россыпи Шаманки. «В какую же сторону окварцевание усиливается? — спросил сам себя Игорь и ответил: — Не в сторону ли устоявшего Шамана?..» Почему же тогда не было россыпей рядом с Шаманом? «Да бурный Витим разнес свое россыпное золото далеко-далеко! — ответил Игорь. — А Шаман — пятачок по сравнению с огромной тайгой, и туда никто не совался особенно...»

Игорь припал к карте, разглядывая Шаман. Мелькнула мысль, что не зря, наверно, пристали тогда именно к этому острову старатели.

— Матвей Андреевич? — Он ткнул в Шаман острым пальцем.

— Там все Лукин добровольно облазил, — ответил Куликов с усмешкой. — Лучше иного геолога стал разбираться в камнях.

— И ничего? — Игорь притух.

— Шапку нашел, — отозвался Куликов с непроницаемым выражением лица. — Признают, что это шапка Василия Чурсеева...

— Ну а дальше? — спросил Игорь.

— Я думаю, ничего, — ответил Куликов. — Могла свалиться тогда еще, пролежала до сей поры, а потом вынесло ее из кустов потоком...

— Конечно, — произнес Игорь, — в наледях не то сохраняется...

— Правда, судья наш утверждает, что вынесена эта шапка откуда-то из-под скал, чуть ли не подземным ручьем, но я полагаю, это из области фантастики.

— Или Бажова начитался, — поддакнул Игорь, отводя взгляд.

Куликов мягко подошел к Игорю, успокоительно потрепал его за плечи и сообщил:

— Между прочим, отца твоего я пристраиваю на руководящую должность.

— Действительно на руководящую?

— Да, будет он директором дома инвалидов! — Куликов отскочил от Игоря, точно побаивался его реакции.

— Дома инвалидов? — опешил Игорь.

— А что? — откликнулся Куликов, следя за Игорем настороженно. — Должность достаточно ответственная. За инвалидами нужен досмотр, порядок им там необходимо навести. Считаю, отец твой справится, поэтому и рекомендовал в райздрав.

— Эта работа ему под силу, — проговорил Игорь.

— Значит, по рукам? — Куликов подмигнул Игорю, но руки не протянул.

— Матвей Андреевич, а кто будет у меня промывальщиком? — вдруг вспомнил Игорь.

— Шмель, — улыбнулся Куликов и спокойно взялся за телефон.

Он и прикинуть не желал, во что может вылиться такое содружество в его поисковом отряде! Вдруг Митька не захочет работать с Бандуреевым? Да особо когда узнает, что Петр Васильевич снова пошел в гору. Взбрындит и убежит стараться. И начнутся старые разговоры, поднимется снова ажиотаж вокруг фамилии Бандуреевых!

А Куликов как ни в чем не бывало разговаривал с райздравом насчет своей рекомендации на пост директора инвалидного дома. «Что ж я буду своими химерами ему жизнь усложнять, — подумал Игорь, делая шаг к двери. — Или я без пяти минут не инженер, чтобы Митьку не заставить работать на здравую идею?!»

Он шел до базы самым длинным путем и все равно очень скоро поравнялся с этим знакомым потемневшим забором из сосновых горбылей. Над забором высились плоские и двускатные крыши вагранки, мехмастерских, складов, конюшен, гаражей, хомутарки, кузницы. Между крышами торчали купола сенных зародов и поленницы обугленных солнцем дров. С территории базы доносились удары молота о наковальню, фырканье дизеля и ржание коня. Над базой смешались запахи солярки, разогретой сосновой смолы, лошадиного навоза и брезента. Проходя через широко распахнутые ворота, Игорь вспомнил, что в восьмом классе их пропускали через проходную. Игорю представилась и та палочка аммонита, что пытался передать Шмель-старший своему сыну. Сейчас и время было другое, и моторки у людей появились. Только тех дней уже не вернешь, а предстояло не только встретиться, но и работать целый полевой сезон! И удерживать возле себя Митьку, несмотря на давнюю ту угрозу мести «по-идейному».

Бухая кирзовыми сапогами, мимо пробегали люди в черных и синих спецовках. Игорь уже хотел спросить у кого-нибудь из них о Митьке, как вдруг его окликнули из-под большого навеса:

— Эй, Бандуреев!

Игорь повернулся, как на выстрел. В прохладной тени стоял Митька Шмель. Он гладил бок гнедой лошади, которая вкусно хрумкала овсом. Меж Митькиных широко расставленных ног, собирая зерна, расхаживали голуби и прыгали воробьи.