Открытие

— Отца твоего приструнить треба, Игореша, — закарабкался Гусаков по ограде, — раньше хоть пил, да мать не понужал, а теперь как напьется, так бить ее... А нам жалко, хорошая женщина, терпеливая, мусора из избы не вынесет, да от соседей не скроешь... Заговариваться стала, как Фенюшка прямо, — не вытряс ли папаша ей мозга?

— Ладно, я его!.. — Игорь рванулся вдоль забора и потащил за собой Любу. В глазах рябило от планок забора. Казалось, каждая рейка опускалась на него, как шпицрутен.

— Вот видишь, — наконец передохнул он на углу, — что делается в родном доме! Хоть бросай все и сторожи мать!

Люба полохматила его волосы мягкими пальцами и сказала:

— Один год как-нибудь вытянем... До нашего воскресенья, да?

Он кивнул, поцеловал ее ладошку и ответил:

— Но сегодня я ему вломлю! На целый год! Чтоб знал, как изголяться над беззащитностью!

— На первый случай просто поговори, — посоветовала Люба. — Понимает же он человеческий язык!

Она по-лукински свела брови, блеснула яростно глазами и отступила к тротуару. «Че-ло-ве-чес-кий! — по складам цокали каблучки Любы. — Че-ло-ве-чес-кий!»

— А я проверю, — пробормотал Игорь, — понимает ли он?

Мигом потяжелели руки, и он решительным шагом двинулся по переулкам, ориентируясь на трубу городской бани.

Труба солидно возвышалась посреди Витимска. Черный дым исходил из нее, вплетаясь в темные полосы на закате, охватившем полнеба.

Игорь пробирался к бане самым коротким путем. Но заблудился в переулочках, пустырях, мостиках, перекинутых через овражки, тропинках через заросшие огороды, проемах заборов и водосточных желобах. Собаки лаяли на него изо всех подворотен, и он думал, что собачья порода такова: лаять на всех, кто бы ты ни был. Но не собачье же сердце у его отца, чтобы лаять на близких своих и кусать их в слепой злобе?!

Игорь все же вышел к старой витимской бане. Это было большое здание с тускло освещенными окошечками. Из форточек вылетал пар. Он хорошо пах березовым веником и туалетным мылом. Из бани доносились громкие голоса, слышался стук шаек и смех.

Для витимцев баня с парилкой была большим праздником. Она никогда не пустовала. Съедала баня ворох дров и угля. Отцу, конечно, приходилось здесь нелегко. Его можно было и понять. Но у кого жизнь была легче? Может, у Лукина, у Куликова, у соседей или у студента-сына?

— Чтоб тебя! — пробормотал Игорь, споткнувшись о сучковатое полено. — Эй, кто тут есть?

В проеме, заваленном поленьями и освещенном изнутри красным огнем кочегарки, показался человек. Он был весь черный и лоснящийся.

— Кого надо, парень? — спросил он хрипло.

— Бандуреев здесь? — отозвался Игорь, стараясь не показываться на свет.

— Нету, — сказал сиплый кочегар. — Смена-то его в шесть кончилась.

— А где же он может быть? — спросил Игорь.

— Пьет где-нибудь, — сообщил кочегар.

— Пьет? — переспросил Игорь, медленно развернулся и побрел домой. — Пьет... Пьет... Пьет!..

Он перестал повторять это краткое слово только у порога, услышав разбитый бас отца.

— Я вам не Иван с трудоднями! Я прирожден командовать и буду!..

— Ты лиходей! — донесся из-за неплотно притворенной двери голос матери. — От твоего командования вся семья наша в улово может уйти!

— В какое это улово? — хмуро отозвался отец.

— На то похожее, в которое тебя чуть таймень не утащил! — напомнила мать. — А теперь ты нас тянешь! Мне-то с тобой не страшно тонуть! Сына, однако, тебе не дам губить! За сына я в огонь брошусь! Горло перегрызу! Помни это, Петя, когда лишнюю рюмку пьешь!

— Ладно, мать, ты только не говори сыну, что было. — Отец шибанул ладонью по столу. — От неудовлетворенности пил. А теперь кончаю. Новая жизнь начинается, мать! Петра Васильевича вспомнили... Сегодня с Куликовым выпили мировую. Он обещает похлопотать насчет одной солидной должности...

— Хоть бы уж! — воскликнула мать. — Прекрасный все же он человек, наш Матвей! Золотое сердце!

Игорь распахнул дверь и поставил ногу на выщербленную середку порога.

— А я тебя ищу, отец, — сказал он.

— Доброго здоровьица, сынок, — ответил отец и пошел навстречу, раскинув руки.

Пальцы его задрожали, и он кинулся обнимать сына. Повеяло знакомым запахом сивушного перегара. Но вообще отец был чисто выбрит и переодеться успел в свой старый, но еще неизношенный костюм стального цвета. Игоря обрадовала подслушанная новость, что они сошлись с Куликовым. «Это должно облагоразумить теперь его!» — решил он и сердечно поцеловал отца в морщинистую щеку.

— Диплом приехал зарабатывать?

— Да, — Игорь опустился на лавку и посмотрел в красные глаза отца. — Скоро начнем перебираться на гору.

— На следующий год в геологический отдел сядешь? — спросил отец, и стертая коронка чуть блеснула у него во рту. — Куликова начнешь подпирать?

— У нас район огромный, — заметил Игорь. — Всем места хватит.

— А слава за жильное золото одна, — сказал отец. — И Матвей ее не отдаст никому!

Нам тоже, надеюсь, что-нибудь перепадет, — повел на шутку Игорь.

— Мне уже авансом выдал он, — всерьез ответил отец. — Обещает устроить директором одного заведения.