Открытие

Игорь медленно переступал по траве, оглядываясь во все стороны. Он не надеялся, что Люба встретит его, хоть и успел дать телеграмму.

Но она пришла и так же медленно двигалась к нему навстречу по зеленой каемке аэродрома. Подол ее белого платья забивало между ног порывами теплого ветра. Игорь смотрел на гибкие Любины ноги, как зачарованный. Пока она не поприветствовала его:

— Здравствуй, товарищ инженер.

Игорь опустил рюкзак на траву. Люба стояла перед ним и протягивала букетик подснежников. Игорь взял цветы и поцеловал ее пальцы, пахнущие хвоей.

— Добрый день, космачка.

Вместо кос на плечи Любы теперь спадали бронзовые локоны. Спереди волосы нависали над глазами. Казалось, что Люба приглядывается ко всему. Челка придавала ей настороженный вид. И эту настороженность усиливали две красные сережки. Они напоминали костянику.

Игорь долго не мог оторвать взгляда от красных стеклышек, припоминая, где видел эти серьги.

— Это мне знаешь кто подарил?

— Кто?

— Феня.

— Феня! Ты с ней встречаешься до сих пор?

— Да, встречаюсь.

— И она все еще того? — Игорь покрутил букетиком возле лба.

— Все еще ждет братку. Только теперь ее взяли в дом инвалидов...

— В дом инвалидов, — пробормотал Игорь, опуская глаза на свои кеды. — Может, там лучше ей станет — леченье, уход...

— Брата бы ей найти, — ответила Люба, — хоть мертвого...

— Теперь уж до Больших Поисков, — сказал Игорь, — начнут прочесывать тайгу, может быть, что-нибудь найдут...

— А ты не собираешься искать? — прищурилась Люба.

— У меня еще год учебы! — пробормотал Игорь. — Дипломный проект.

— Больше ждали, — заметила Люба и положила руки на его плечи. — И год подождем, Редкий мой Знак!

Кровь прихлынула к вискам Игоря. Он представил, что мочки его ушей сейчас под цвет Любиных сережек.

— Постараюсь в этом сезоне переиначить прозвище, — пробормотал Игорь.

— А по-моему, и так хорошо, — сказала Люба, — если забыть про золото.

— Разве я могу забыть? — Он забросил рюкзак за спину, взял свободной рукой ее руку, и они пошли с аэродрома. Тугой ветер подталкивал их к Витиму, покрытому серебристыми чешуйками зыби.

Они спустились к самой воде. Игорь оперся на валуны, торчащие из воды, и напился. По вкусу вода отличалась от ангарской, вода Витима припахивала мхом.

Игорь дал обсушиться лицу, подставив его ветру, который срывался в долину с Горбача. Потом они, как в детстве, поскакали по валунам. Остановились у старого полузатопленного карбаса и стали решать, куда идти дальше.

— Пойдем к нам, — предложил Игорь, кивая в сторону крутого берега, из-за которого чернела крыша барака, — обрадуем мать...

— Позже, — уперлась Люба. — Когда стемнеет...

— Тогда в тайгу, — согласился Игорь и повел Любу к окраине. — Я забыл уже, как пахнет там весной...

Хвойный дух разогретых лиственниц набегал вместе с ветром на них, дразня и завлекая в тайгу. И они не сговариваясь шли туда, где хвойный настой был гуще и хмельнее. Под ногами шуршала прошлогодняя трава и листья, пробитые зеленой мелочью. В распадках желтая трава достигала пояса. В одном из таких провалов кеды Игоря запутались в траве. Он споткнулся, рюкзак отлетел в сторону. Вслед за рюкзаком Игорь повалился на землю, увлекая за собой и Любу.

— Ласточка моя... золотинка... бесценная... желанная...

...Они пришли в себя, когда над головой пронзительно крикнула кукша. Игорь заметил, что солнечные пучки покраснели и бьют по верхушкам деревьев, а кукша скачет по верху, и темнеют вмятины на Любиных губах. «Это она прикусывала губы, чтобы не выдать нас криком, — подумал он с нежностью. — Родная космачка... Теперь ты моя навсегда!»

Он поцеловал ее в губы и прошептал:

— Теперь ты моя жена... Никуда от меня не денешься.

— Так уж и твоя? — со слабой улыбкой отозвалась она. — Так уж и никуда?

— Точно, — подтвердил Игорь, — никуда, только со мной... Что прикажу, то и будешь делать. Жена должна слушаться мужа, ясно?

— Ясно, — ответила Люба.

— Жена за мужем, как нитка за иголкой, поняла? — шутливо хмурясь, настаивал он.

— Поняла, — кивнула Люба.

— Куда прикажу, туда и пойдешь! — сказал он.

— Куда же сейчас, мой повелитель? — слабо улыбнулась Люба.

— К родителям! — сказал Игорь. — Признаваться...

— Ты что? — встрепенулась Люба. — С ума сошел?!

— Почему это с ума? — отозвался Игорь. — Мы с тобой поженились...

— Мы-то да, а они — порознь, — печально сказала Люба. — Отец мой узнает — умрет.

— Рано или поздно ему придется с этим смириться, — заметил Игорь.

— Лучше позже, — сказала она. — А сейчас только одному человеку можно признаться... который выше всего...

Она поднялась и сорвала синий подснежник, выросший рядом с пеньком. Игорь вскинул рюкзак на спину и побрел за Любой между деревьями. Она шла впереди, оглядывая полянки и прогалины. Плавно нагибалась, и в ее пальцах как бы вырастал подснежник. Скоро букет потяжелел. Люба поворошила его носом и двинулась в ту сторону, откуда доносились гудки автомобилей, лязг портального крана, лай собак и постук моторных лодок.