Открытие себя

– Что перестань! Что вы дурачков из себя строите! – подхватился с кресла конструктор. – Выбросить в Космос троих товарищей, выкинуть все, почти все, что сотворили головой и руками… в изрядной мере этой головой, – он показал на свою, – и этими руками! И ради чего? Чтоб лететь неведомо куда, где ничего мы не обнаружили, не видим, – вероятно, на неизбежную… – У него перехватило дыхание. – На черта эта плакатная жертвенность? Ах, мы идем до конца, несмотря ни на что! Какие герои!.. Глупость это, а не героизм. Мужественнее и честнее вернуться на Землю с тем, что узнали. А если опасаетесь, что обвинят в неудаче, в поражении, вот он, звездолет, созданный в пустоте, в полете. Разве это не успех? Там, может, и поныне это не освоили. А вы хотите все разгромить и выбросить…

– Я тебя хорошо понимаю, Стефан. – Капитан повернулся к Марту, голос его стал мягче. – Понимаю еще с тех пор, когда мы с тобой начали проектировать такой звездолет. Тебя захватила идея создать его в необычных условиях, в полете. Ты конструктор. Чудесный конструктор, что и говорить. Но звездолеты создают, чтобы лететь. Он не цель, средство для достижения цели. Не стыда мы боимся, это мелко перед Вселенной, вселенской жизнью, часть которой – мы. Как и человечество. Главное в такой жизни – достигать поставленной цели, разве нет?

– Без этого ничего не было бы. Вот мы и хотим ее достичь, довести дело до конца.

– Никакого плаката, никакой жертвенности.

– Ладно, – помолчав, сказал Стефан. – Ни к чему эти психологические копания.

– Считай, что меня убедили не столько твои слова, сколько молчание остальных.

– Только не думал я вернуться на Землю в свежезамороженном виде.

– А может, тебе и не придется, – заметил Иван. – Сейчас кинем жребий…

– Зачем жребий, давайте разыграем это дело в карты, – вдруг вступил Тони.

– Если их нет, я нарисую. В подкидного, а! Судьбу экспедиции.

– Да будет тебе! – укоризненно бросил ему Бруно.

– Что – будет! – Пилот повысил голос. – Разве все равно, кто полетит к этой звезде: Марина, Галина и Стефан Март или Корень, Аскер и…

– …и ты! – прищурился конструктор.

– Да, и я. Разве это равные силы для работы там?

– Он прав, – грустно и спокойно сказала Плашек. – Это не для меня. Я врач, биолог – там это не главное.

– Что ты предлагаешь? – спросил капитан у Летье.

– Как водится: обсудить и проголосовать.

– Что ж… пожалуй.

– Теперь конкретно, – подхватился Тони. – Предлагаю…

– Подожди, – властно остановил его Корень. – Это решим потом. Сначала самое неотложное: демонтаж, форсированное торможение и разгон… Сейчас объявляю ночь на семь часов. Отдыхайте и думайте. Дежурит Стефан. Все.

Астронавты начали расходиться.

– «Объявляю ночь»! – Летье шутливо толкнул Ивана около дверей. – Прямо как всевышний в первый день творения.

– Эх, Тони, был бы я всевышним… – тот коротко усмехнулся, – я бы сотворил из ничего тонн двести антигелия. А потом мы бы показали всем богам!

4. Стефан Март

1

– А как получилось, – спросил глава Звездного комитета, – что один ледяной контейнер опередил два других на целые сутки? Кстати, кто в нем находился?

– Я, – смущенно ответил конструктор Март.

Уже опустилась ночь. На улицах засияли пунктиры белых фонарей, матричные россыпи светящихся окон, разноцветные линии вывесок и реклам. Далекие огоньки мерцали во влажном воздухе. В небе мерцали, переливались всеми красками, от алого до голубого, большие звезды. Спутники Космосстроя вереницей белых точек пересекали искрящуюся пыль Млечного Пути. Над черными тополями набережной плыла яркая Венера.

– Неужто вы стартовали не сразу? Или система катапультирования сработала нечетко?

– Система сработала отлично. – В голосе Галины Крон слышалась насмешка. – Нечетко сработал ее конструктор.

Март посмотрел на девушку беспомощно:

– Да что «нечетко». Некрасиво – точнее будет. Вспомнить совестно. Заблудился я тогда во всем: в обстоятельствах, в своих идиотски честолюбивых мыслях…

Из-за черных изломов гор, тянучи за собой счетверенный хвост стартового пламени, рванулась ввысь ракета. Трепетный желтый свет на секунды осветил все вокруг. Огненный хвост за ракетой быстро укорачивался, унося ее к звездам. И только когда он сник, послышался грохот стартового движения.

– Наиболее меня угнетает, – молвил Март, – что и они там сейчас думают обо мне плохо.

«Если бы…» – чуть не сказала Марина, но покосилась на Галину, смолчала.

2

«Буревестник» тоже стартовал в бесконечной звездной ночи, но не с космодрома. Собственная инерция еще тянула его назад, он боролся с нею, отталкиваясь от пространства полукилометровыми столбами бело-голубого огня.

Если бы это было в атмосфере, даже в верхних слоях, грохот аннигиляции ломал бы скалы и деревья; но черная пустота глотала столб беззвучно.

Стефан перемещался по отсекам звездолета и, заглядывая в список, отмечал мелом места, где через несколько часов команда будет все развинчивать, резать, ломать. «Так, наверно, католики рисовали кресты на дверях гугенотов перед Варфоломеевской ночью, – подумал он. – Ладно, разметку я сделаю, но сам ломать не буду, премного благодарен!»