Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей

Никита тем временем со всех сторон опять и опять анализировал последние события, и в голове его уже намечалась какая-то едва уловимая связь между ними, а Мишка со своими вопросами бухал по этой связи, как топором, и стоило больших усилий, чтобы уберечь ее, не рассыпать.

— А? — переспросил Мишка. И, не дождавшись ответа, догнал Петьку. Но к Петьке пристроился не рядом, а чуть сзади, сбоку.

— Ивашка-телеграф, сегодня окуней наловил штук двадцать, переметом… — сказал Мишка. — Рыбачить ходили?

— Не твоего ума дело… — не останавливаясь и не взглянув на Мишку, через плечо обронил Петька.

— Парус делаете? — выждав несколько мгновений, опять спросил Мишка.

— Ягодку пасем…

Мишка незаметно вздохнул. И шагов десять молчал. Потом сказал:

— А сегодня Колька тетки Татьянин будет с новенькой целоваться.

Петька приостановился зачем-то.

— Это с какой же?..

— А с Кравченкой! — оживился Мишка. — С кучерявою! Помнишь?

— А-а… — неопределенно протянул Петька и опять зашагал своей дорогой. — Врешь небось…

— Вот те честное пионерское! Чтоб мне сдохнуть! — забожился Мишка. — Приходи — увидишь! Владька сказал, что даст из ружья пальнуть Кольке. Колька и уговорил эту! Шесть раз будут. Это в амбаре, что за двором у Егоровых!..

— Где? — недоверчиво переспросил Петька.

— В амбаре, где сеновал! Придешь?

Петька промолчал. До кузницы оставалось шагов двадцать.

— А? Я ж не замиряться зову. А так — каждый по себе, — сказал Мишка.

— Посмотрим…

— А в кузню вы зачем? — с подозрительностью спросил Мишка.

Но Петька не ответил ему. И все время потом, сколько Мишка пытался выяснить, чем увлеклись его недавние соратники, Петька делал вид, что не замечает его усилий.

— Здрасте, дядя Андрей.

— Будем здоровы, коли не помрем! — сердитым басом ответил косой дядька Андрей, засовывая в горн две половины сломанной тележной оси. В другое время посмотреть, как дядька Андрей варит ось, — кино не надо. А сегодня приятелям было не до того. Сердитым — это косой дядька Андрей всегда был. Привык с железом и думал, наверное, что, если человека не ударишь словом, как железякой, так он и не разберет ничего. И плечи у дядьки Андрея были точно железные, и руки с засученными по локоть рукавами — из чугуна, и взгляд в отблесках горна — тяжелее той наковальни. А потому что кузнец еще косил вдобавок, нельзя было угадать, куда он смотрит в каждый отдельный момент, и казалось, что он смотрит сразу во все стороны: сразу все видит, сразу все замечает.

— Мы по делу к вам, — сказал Петька. Но предусмотрительный Никита легонько толкнул его в бок и начал издалека:

— Понимаете… Надо нам одну штучку подрезать… Так мы и эдак…

— Чего надо? — голыми руками подгребая раскаленный уголь и щурясь, от дыма, спросил косой дядька Андрей.

— Ножовку б нам…

— Кому — вам?

— Мне вот, Петьке…

— Это что — пилы ни у кого нет?

— Да есть… Нам бы коротенькую, половчее, как ваша…

— И где это Федька мой запропастился!.. — не слушая Никиту, вслух подумал дядька Андрей. Потом вдруг обернулся к Петьке: — А ну, вздувай!

Петька рванулся к мехам и всей тяжестью повис на длинном водиле. Р-р-раз — и вниз. Потом напрягся — и вверх. Потом опять вниз.

— Шибче! — зло скомандовал дядька Андрей. — Шибче!.. Так! Бери кувалду! — приказал он Никите. — А ты стой здесь! — И он ткнул пальцем сначала на Мишку, потом в землю, слева от наковальни. — Суну тебе железо — хватай крепче! А ну подними кувалду! Выше! Так. Вздувай — заснешь! Так! — Схватил клещи, ворохнул уголь. — Товсь! Шибче дуй! — И, точно колдун, низко склонился над раскаленными торцами осей. В сварке главное — это момент. Недавно еще красное железо пожелтело, потом начало белеть, все ярче, ярче… И вот, когда брызнули от осей первые белые искры, дядька Андрей выхватил одну половину оси, на взмахе сунул ее в руки ошалелого Мишки. Благо Мишка успел надернуть брезентовые рукавицы и теперь с ходу прижал ось к наковальне. А дядька косой Андрей успел тем временем выхватить из огня вторую половину оси, легонько стукнул по торцам молотком, сбивая окалину, сыпанул на них сначала песком, потом желтоватым, похожим на серу порошком, притиснул скошенные торцы друг к другу. — Бей! Бей! Хватай кувалду! — свирепо оглянулся он на Петьку. — Так! Так! Легче! — Потом схватил молоток и размашистыми, точными ударами стал выправлять вмятины от кувалд. — Хватит!

Бросил свой молоток в жестянку с водой, крутнул горячую ось перед глазами, прицелился ею, как из ружья, хмыкнул и положил сваренной серединой на раскаленные угли.

— Так-сяк… — разъяснил он взмокревшим помощникам. Затем молча открыл свой драгоценный сундучок за горном, достал оттуда ножовку, ткнул деревянной рукояткой в Никиту.

— Чтоб к вечеру…

— Знаем, знаем! Мы это быстро! — заверил Петька, уже рванувшись вместе с Никитой на выход. Мишка хотел проделать то же самое, но могучая рука косого дядьки Андрея поймала его за шиворот и возвратила к наковальне.

— Понадобишься еще, — коротко разъяснил дядька Андрей. — Баловство не к спеху…