Открытки от незнакомца

Он смотрит по сторонам – вдруг кому-то захочется высказаться, потом кивает. Шторки разъезжаются, гроб медленно ползет и исчезает из виду. Эсме что-то спрашивает, Мэриэнн велит ей сидеть тихо. Вот и все. Его больше нет. Я чувствую скорее оцепенение, чем печаль. Я беру руку Майкла в перчатке. Он слабо пожимает мне пальцы, и этого достаточно для запуска цепной реакции. В горле у меня встает ком, лицо кривится, из глаз текут слезы. Майкл дает мне свежевыстиранный носовой платок, но я пользуюсь бумажными салфетками, которые заранее положила в карман пальто. Бет кладет голову мне на плечо. В этом коконе, между братом и подругой, мне ничего не угрожает.

Мы долго сидим так. Я слышу, как встают и уходят старики и Брайан. Один из них что-то недовольно ворчит. Я знаю, что должна нагнать их и поблагодарить за то, что пришли, но мне не хочется шевелиться. Мэриэнн, словно читая мои мысли, встает со скамьи и заводит с ними беседу. Они приносят соболезнования и уходят. Мы трое остаемся сидеть. Девочки шепчутся.

– Пора, наверное, – говорит через несколько минут Майкл. – Не надо где-нибудь расписаться перед уходом?

Я отвечаю смехом, больше похожим на кашель.

– Ты в своем репертуаре, – говорю я. Он вопросительно приподнимает бровь. – Все позади, мы можем идти. Нас отвезут домой.

Мы встаем и идем к выходу. Снова включается запись, музыка звучит из колонок в углу. Я вслушиваюсь, но так и не узнаю ее: это нечто вкрадчивое, но не вызывающее ассоциаций, написанное, должно быть, как раз для таких случаев. Любопытно, кто зарабатывает сочинением этих банальных, не западающих в душу мелодий.

Помещение пустеет, только в паре рядов от нас остается сидеть с опущенной головой женщина. Мы идем в ее сторону, она поднимает голову, и я узнаю миссис Пи. Я совсем про нее забыла, хотя была уверена, что она придет. Теперь я хочу пригласить ее к нам, чтобы она познакомилась с Майклом. Дома я еще раз ее поблагодарю и постараюсь договориться, чтобы мы не теряли связь.

– Я так вам благодарна за что, что вы пришли, – говорю я. – Поедем к нам, там мы…

Я замираю, видя, как вздрогнул Майкл. Его лицо мертвенно-бледно, челюсть отвисла.

– Мама?.. – бормочет он.

50

Я перевожу взгляд с Майкла на миссис Пи и обратно.

– Нет, Майкл. Это Анджела Партингтон. Она сиделка, я тебе про нее рассказывала, это ее я пригласила ухаживать за отцом. Она фантастический специалист, без нее я бы ни за что не…

Но Майкл все так же на нее таращится, качая головой.

– Мама, – повторяет он.

Миссис Пи смущена не меньше меня. Майкл идет к ней по проходу. Я в полном замешательстве. Почему он принимает миссис Пи за нашу мать? Я хорошо ее знаю и не могу представить, чтобы она, столько у нас живя, мне не призналась. Это полная бессмыслица. Да она на нас и не похожа…

И тут меня посещает ужасная мысль, что он, возможно, прав, что миссис Пи тоже мне лгала, как и все остальные. Но эта мысль исчезает так же быстро, как возникла. Я знаю, что Майкл ошибается. Знаю, и все.

Майкл идет по проходу, но не обращает внимание на миссис Пи. Он переходит на бег, пытаясь догнать женщину в темном пальто, шмыгнувшую в вестибюль.

Теперь моя очередь замереть с недоуменно разинутым ртом.

– Догоните его, – приказывает миссис Пи и легонько подталкивает меня к двери. Я не шевелюсь, она толкает сильнее. – Догоните и выясните, в чем дело!

Я бегу за Майклом, но, достигнув двери часовни, не вижу ни его, ни незнакомки. Я верчу головой в разные стороны и нахожу Майкла: он застыл на пороге каморки слева, заслонив весь дверной проем. Мне не видно, кто внутри, но я предполагаю, что там спряталась женщина, за которой он бежал. Он загнал ее в нору, как терьер кролика.

– Майкл, в чем дело? – спрашиваю я, подходя.

Он не шевелится. Мне приходится привстать на цыпочки и заглянуть через его плечо. Каморка полна цветов в вазах. Приглядевшись, я понимаю, что все цветы искусственные, большей частью шелковые, но есть и пластмассовые. Наверное, их пускают в ход, когда родственники не приносят цветов. Я готова мысленно осудить людей, жалеющих цветов для гроба, но вовремя вспоминаю взявшиеся невесть откуда лилии.

Женщина забилась в угол, ей больше некуда деваться. Траурная одежда ей не по размеру, она тонет в этих серых застиранных одеяниях. Мы с ней одинакового роста, но она худее меня, ключицы выпирают, вокруг шеи впадина, плечи подняты, она обхватила их одной рукой и закрывает ладонью лицо. Я ищу знакомые черты, но пока не нахожу ни одной.

Майкл делает шаг в ее сторону, она пытается забиться еще дальше в угол.

– Мама? – произносит он так тихо, что я едва его слышу. – Это же ты?

Она поднимает на Майкла глаза и кивает.

Мой мир накреняется.

Майкл больше не колеблется, он подходит к незнакомке и обнимает ее. Думаю, она ждала чего-то другого, потому что пытается вывернуться, еще ниже опускает голову, но потом тоже раскрывает ему объятия – сначала робко, как будто боясь, что он исчезнет, а потом обнимает его изо всех сил. У Майкла дрожат плечи, но она стоит неподвижно, прильнув головой к его груди.