Открытки от незнакомца

Потом трясусь в дышащем на ладан деревянном вагончике канатной дороги до Юнион-сквер, зажатая между французскими туристами. Глядя на щебечущие группки, я гадаю, какой им кажусь, хотя кто обратит внимание на меня, женщину без спутника, никем не любимую? В сущности, я – невидимка. Если бы трос лопнул и наш вагончик разбился о склон горы, то кто вспомнил бы белобрысую англичанку, чья фамилия стояла в конце списка туристов в вагончике? Никто.

Но я не жалуюсь. Когда шагаешь по жизни одна, как я, то учишься либо путешествовать в одиночку, либо сидеть дома. Конечно, мы с Бет где только не побывали за долгие годы, посетили, хохоча, главные центры притяжения Европы, загорали на многих пляжах. Теперь, увы, таких счастливых вылазок у нас станет гораздо меньше. Они с Грегом вот-вот вернутся из свадебного путешествия, и я заранее улыбаюсь, представляя, как она поразится тому, что я взяла и удрала на другое полушарие.

Мысль о молодоженах наводит меня на размышления о Симеоне. При всей решимости выбросить его из головы у меня не получается это сделать. Я гадаю, чем он сейчас занят, вспоминал ли меня после того, как буквально сбежал из моей постели. С какой стати? Я, можно сказать, его прогнала, и он ясно дал понять, что не намерен навязываться.

Справа от меня стоит пара. Он выше и обнимает ее со спины, чтобы она не вывалилась из трясущегося вагончика. Она со смехом поворачивается, они целуются. Я стараюсь на них не глазеть, это слишком тяжело, ведь я сама перечеркнула лучший шанс, представившийся за всю мою жизнь. Сейчас мне больно наблюдать чужое счастье.

На Юнион-сквер я покидаю вагончик и озираюсь. Летом на этих широких ступенях было бы полно загорающих. Но нынче промозгло, колючий ветер завывает между высокими зданиями. Всем хочется от него спрятаться. Глядя на бурлящую вокруг жизнь, я гадаю, что будет дальше. Похоже, Скайлер – чуткий человек. Уверена, она сдержит слово, а не выкинет мое письмо в первую попавшуюся урну. Может, даже скажет Урсуле, что я не обманщица, не падкая на всякую грязь репортерша. Но меня не покидает мысль, что даже в этом случае результат будет плачевный. Если Урсула решила порвать с семьей и почти со всем внешним миром, то зачем ей беседовать со мной, чужим человеком из прошлого, с которым она не желает иметь ничего общего? С другой стороны, она может почувствовать какое-никакое любопытство. Все-таки я – ее племянница.

Вскоре я проигрываю борьбу с зевотой. Мне нужно поспать, хотя здесь всего-навсего шесть часов вечера. Махнув рукой на ужин, я возвращаюсь в отель и залезаю в постель, успеваю испытать наслаждение от свежего белого белья – и проваливаюсь в глубокий, без сновидений, сон.

36

Наказание за слишком ранний отход ко сну – смехотворно раннее пробуждение. На улице за моим окном тишина, цвет доступного моему взору клочка неба искажен светом уличных фонарей. Я снова ложусь, но мне не спится. Приходится встать, принять душ, одеться во все чистое, поприличнее, чем накануне, и спуститься в лобби. Ночные дежурные привыкли к неприкаянным туристам с синдромом смены часового пояса. Мне объясняют, где найти круглосуточный ресторанчик, догадываясь, что завтрак в отеле мне не по карману.

Ресторанчик оказывается сетевым. Я разочарована тем, что не удастся прикоснуться к Америке, какой ее показывают в кино, но освещение здесь манящее, несколько посетителей уже пьют кофе, кто-то с аппетитом ест. Я вхожу, меня сажают за столик, я заказываю блинчики, бекон с хрустящей корочкой и кленовый сироп. Все это подают в таком количестве, что о добавке и речи идти не может, а порция кофе так велика, что я боюсь неделю не сомкнуть глаз. Люблю Америку!

– Приехали отдохнуть? – спрашивает Шарлиз, моя официантка. Я киваю. – Я так и подумала. С утра пораньше у нас полно туристов. Джетлаг? – Я снова киваю. – Непременно посетите Алькатрас, – советует она, одной рукой подливая мне кофе, другой забирая тарелку с остатками блинчиков. – Все остальное своим чередом, но туда обязательно! Я всем своим гостям это говорю. – Ее грудь вздымается от гордости за добровольно исполняемые обязанности гида.

– Спасибо, постараюсь.

– Только туда надо плыть утром, – добавляет Шарлиз. – Потом будет много народу, но с утра свободно. – Она улыбается, демонстрируя золотой передний зуб.

– Можно чек? – прошу я. – То есть счет.

– Сию минуту. – Она исчезает.