Открытки от незнакомца

До возвращения в галерею мне надо убить семь часов, поэтому я смотрю расписание парома на Алькатрас. Самый первый отплывает без четверти девять. Я пытаюсь купить билет, но мужчина в киоске качает головой, цыкает и вносит мою фамилию в лист ожидания. В конце концов я оказываюсь на борту. Стоит нам отплыть, как поднимается резкий ветер, по воде залива бегут белые барашки, и я спешу замотаться в шарф. Места внутри парома заняты группами школьников и семьями с детьми; те, кто посмелее, стоят на палубе и делают первые фотографии острова среди волн. Похоже, только я путешествую одна. Я задумываюсь, какой была бы поездка на пару с Симеоном, но быстро прогоняю эту мысль. Надо перестать о нем вспоминать. Мне вредно все время о нем думать, но это превыше моих сил.

Гавань встречает нас отвесными скалами и грязно-белым тюремным зданием наверху. Над нами кружат чайки и кричат так жалобно, словно они тоже заключенные этого пугающего места. С берега казалось, что до острова рукой подать, но плыть до него пришлось добрую четверть часа. Вряд ли беглецам из тюрьмы было легко преодолевать это расстояние вплавь.

Экскурсия сопровождается записью, начитанной бывшими заключенными, экспрессивной и местами трогательной. Я заглядываю в тесные камеры, но мне трудно представить, каково было в них жить. В некоторые даже можно войти, чтобы почувствовать их размеры; у меня ощущение, что я вторгаюсь в чье-то личное пространство. В зоне отдыха, обнесенной высокой стеной с пугающими сторожевыми вышками по углам, я начинаю чувствовать, как мал остров. Я смотрю поверх неспокойных вод залива на Сан-Франциско, такой близкий и одновременно мучительно недосягаемый. Оказывается, до слуха здешних заключенных долетала музыка и смех с прогулочных корабликов. Теперь здесь слышен только гул туристических толп да крики кружащих над бывшей тюрьмой чаек.

Мне не терпится уплыть с острова. Когда паром причаливает к пирсу 33, я смотрю на часы, и тошнота от качки на воде сменяется тошнотой иного свойства: я боюсь предстоящей встречи. Скайлер звала меня в галерею к полудню, а сейчас половина двенадцатого. У меня есть время дойти туда пешком. Все еще прохладно, но утренний туман рассеялся, над городом голубеет безоблачное небо. Я бросаю прощальный взгляд на Алькатрас. Он невинно искрится на солнце. До чего обманчивым бывает внешний вид!

В галерее не горит свет. Меня посещает безумная мысль, что Скайлер намеренно заперла галерею, чтобы меня отвадить. Представляю, как она прячется за дверью и ждет, пока я уйду. Но нет, вот она, в дверях, ее огненные волосы манят меня, как сигнальный маяк. При виде меня она принимается прыгать на месте, как маленькая девочка при приближении лучшей подружки. Я очень тронута.

– Кара! Ура! – кричит она, хотя я еще далеко и не слышу. На нее оборачиваются прохожие, но, убеждаясь, что все в порядке, теряют интерес.

– Скорее! – кричит она мне. – У меня для вас сообщение. – Она не на шутку взволнована, улыбается широко и открыто. Я готова перейти на бег, сердце так колотится, что трудно дышать. Как бы меня не вырвало. На моем лице, должно быть, написан страх.

– Не волнуйтесь, – говорит она, когда я подхожу. – Новость хорошая.

Я смотрю на нее во все глаза в ожидании продолжения. Дар речи покинул меня, челюсть подрагивает, я судорожно втягиваю воздух.

– Значит, так. – Скайлер берет меня под руку и ведет в галерею. – Вчера я отдала ваше письмо мисс Кемп, да еще послала ей напоминание. Потом испугалась, что она его проигнорирует, а напоминание ее разозлит и все испортит. Но утром я получила ответ: она готова встретиться с вами сегодня вечером. У меня есть адрес. Погодите, что это я? Вот, сами читайте.

Она тянет меня к своему рабочему столу в глубине галереи, включает ноутбук и открывает электронную почту. Я читаю:

«Письмо получила. О’кей. В 6:30 вечера в “Капо”.

У. Кемп».

Лаконично! Первое послание мне от тетушки уместилось в несколько слов. Я смотрю на Скайлер и жду объяснений.

– Все ее письма такие. – Она морщит носик. – Разве не чудесно? Она хочет с вами увидеться. Я так за вас рада!

А чего я ждала? Большей эмоциональности? Любопытства? Категорического отказа? В любом случае не бездушной инструкции, какую пишут нерадивым подчиненным. Мне обидно, но я гоню это чувство. В конце концов, я добилась того, чего хотела, – встречи со своей теткой. Мне бы быть на седьмом небе от радости, но я не радуюсь. Наверное, на моем лице написано смятение, потому что Скайлер сочувственно кладет руку мне на плечо. Я инстинктивно ежусь от нарушения моего личного пространства, но в следующую секунду понимаю, как мне с ней повезло. Если бы не она, мне было бы совсем одиноко в чужом городе.

– Не волнуйтесь, милая. – Она ласково гладит меня по руке. – Коммуникабельность – не ее конек. Практики нет. Ничего, не так страшен черт, как его малюют.

– Вы с ней часто видитесь? – спрашиваю я. Любая информация о тетке мне сейчас на пользу.

– О да! – Скайлер почему-то краснеет. – Если она в настроении, то становится очень разговорчивой.