Открытки от незнакомца

Сейчас, повзрослев, я прихожу к выводу, что отец просто не умел обращаться с детьми. Он вдруг оказался отцом-одиночкой и был вынужден учиться самостоятельно, без всякой помощи ухаживать за нами. К этому надо прибавить шок и унижение от ухода нашей матери к Тилли. Чего же удивляться, что он на нас срывался! Наверное, мама вела бы себя так же, если бы осталась одна с нами. Но все это пустой звук. Он никогда по-настоящему не причинял нам вреда. Вполне вероятно, он старался изо всех сил, просто сил этих у него было не так уж много.

– Он ведь сердился на нас? – спрашивает Бет, немного осмелев от моей благосклонной реакции на ее критику. – Я ужасно его боялась.

– Да ну?

На самом деле я не узнала от нее ничего нового. Это была одна из причин, по которой к нам так редко заглядывали друзья. Если они сталкивались с отцом, когда он оказывался не в духе, то уже не хотели повторения. Дом Фернсби, мягко говоря, не отличался гостеприимством.

– Наверное, я уже забыла, каким он был раньше, – размышляю я вслух. – Он давно превратился в податливую, растерянную тень себя прежнего. Эта новая его версия заместила у меня в голове оригинал. Видя его больным, трудно было поверить, что раньше он мог внушать страх.

– Мог, мог, – тихо говорит Бет. – Послушай! Если это дурацкая мысль, то так и скажи: может, нам поужинать сегодня вдвоем? Поговорили бы по душам!

– Я чувствую себя полной развалюхой, – отвечаю я, качая головой.

Опять она встревожена, сейчас начнет извиняться за свое предложение. Я тотчас передумываю. Разве у меня есть варианты лучше? Реветь в одиночестве? Я опережаю ее извинения:

– Пожалуй, днем я посплю и приду в себя. Возможно, ужин вне дома – это то, что мне нужно. Спасибо.

– Я закажу столик. На восемь годится?

Я киваю, борясь с зевотой.

– Идеально.

Я провожаю Бет до двери и, оглянувшись, вижу в прихожей миссис Пи уже в пальто, с чемоданчиком. Куда это она собралась? Потом я соображаю, что раз отца больше нет, то и ей больше нечего здесь делать.

– Ну, я пошла, Кара, – говорит она.

Я не знаю, что сказать. Факт ее ухода обрушивается на меня, как мчащийся поезд. Раньше мне не приходило в голову, что она уйдет, хотя сейчас это для меня очевидно. Хочу, чтобы она осталась! Она мне нужна. Я привыкла, что она всегда здесь, с нами, со мной, стала воспринимать как норму, что мне есть с кем поговорить, хотя раньше была этого лишена. А для нее мы – просто работа, она все время переходит от одной семьи к другой. Если находит общий язык с очередной семьей, тем лучше, но в конечном счете это просто заработок. Она профессионал. Без сомнения, она была бы так же добра ко мне и к отцу, даже если бы нас ненавидела.

Я с трудом подбираю слова. Мне хочется искренне выразить ей всю свою признательность.

– Без вас мы бы не… Не знаю, что бы я без вас делала. Вы были совершенно незаменимы; знаю, что отец тоже очень это ценил. Надеюсь, у вас все сложится хорошо со следующей се…

Она раскрывает объятия, и я падаю в них.

– Я буду очень скучать, – бормочу я, снова чувствуя подступающие рыдания.

– Не будьте дурочкой, – говорит она, и я слышу в ее голосе что-то новое, какую-то трещину в обычном ее фасаде спокойствия. – Никуда я не денусь. Я приду на похороны. Понадобится что-нибудь – просто позвоните. Я не возьму новую работу еще пару недель.

Она терпит мои объятия еще секунду-другую, а потом аккуратно высвобождается, открывает дверь и, не оглядываясь, уходит.

47

Я просыпаюсь под неприятные звуки будильника в телефоне и вижу, что уже стемнело. По привычке прислушиваюсь, не шевелится ли отец, и проходит секунда-другая, прежде чем все вспоминаю… В доме полное безмолвие, я осталась одна.

Я включаю лампу у изголовья и встаю. Состояние все еще плохое, напоминает похмелье, я уже сомневаюсь, что дневной сон был правильным решением. Не знаю, сколько времени уйдет на преодоление синдрома смены часовых поясов и продолжу ли я совершать досадные ошибки, но какое это имеет значение? Кому теперь есть дело до того, как организована моя жизнь?

После душа я одеваюсь и спускаюсь, чтобы идти в ресторан, на встречу с Бет. Но сначала что-то заставляет меня заглянуть в отцовскую комнату. Это все равно что сковырнуть корочку с ранки: знаю, будет больно, но не могу с собой справиться. В комнате порядок, кровать аккуратно застелена свежим бельем. В нос бьет запах антисептика и мебельного лака. Миссис Пи, спасибо ей огромное.

Бет уже ждет меня в ресторане, она заказала бутылку нашего любимого вина и успела съесть половину крупных зеленых оливок из мисочки.

– Я опоздала? – спрашиваю я, садясь.

– Нет, это я пришла раньше, не хотела, чтобы ты сидела одна. Грег все равно смотрит не то футбол, не то регби, он и не заметил, что я ушла. Хочешь оливки? – Она передает мне мисочку, наполняет мой бокал. – За что пьем?

Я поднимаю бокал и легонько чокаюсь с ней.

– За отца.

Ресторан полон, официанты в мыле. Наша официантка упорно отказывается встречаться глазами с новыми гостями, ей хватает уже принятых заказов. Мы не против, нам некуда спешить.

– А теперь объясни, зачем удрала в Сан-Франциско, – требует Бет.