Открытое море

— Во всяком случае, Ральф, мы надеемся, что за этот короткий промежуток времени вы сумеете получить орден и повышение в чине, — засмеялась девушка, показывая мелкие, ровные зубы. — Ни в коем случае не заканчивайте, пока не добьетесь этого.

— Думаю, Мэри, что сумею выполнить ваше желание. А тогда, после возвращения…

— Знаю, знаю. Буду вас ждать. Как договорились, папа покупает нам бунгало во Флориде. Но это пока тайна. Правда, мама?

Полная дама благосклонно улыбнулась и кивнула головой.

— Всё же, Ральф, не будьте безрассудны, берегите себя, — добавила она.

— Ну что с ним сделается, мама? Ведь это не настоящая война. Проба оружия. Так сказал папа.

— Конечно, миссис Прейс. Это всё пустяки.

Капитан Лейн взглянул на часы и дал команду начать посадку. Провожающие на судно не допускались. Офицеры, столпившиеся на двух широких трапах, стали с шутками и смехом подниматься на палубу.

— Прощайте, Ральф! Держите ваши цветы. Это знак моей преданности, — донесся до Бэби голос девушки.

— До свидания, миссис Прейс, до свидания Мэри. И не беспокойтесь за меня. Всё будет прекрасно, — прокричал уже с трапа Ральф.

Посадка шла полным ходом.

В шесть часов утра «Метеор» прошел под мостом «Золотых ворот» и лег курсом на Японию.

_____

Через четыре месяца Лейн, находясь со своим судном в Розарио, получил радиограмму от управляющего Нортона:

«Окончании выгрузки снимайтесь в Пусон возьмите отпускников следуйте Сан-Франциско».

В Пусон «Метеор» пришел ночью с потушенными огнями под охраной эсминца. В городе боялись ночных налетов противника. Введено затемнение. Не было видно ни одного огонька. Утром, к началу погрузки отпускников, Лейн вышел на палубу и был очень удивлен, увидев, что весь пирс запрудили санитарные автомашины.

Из них выносили раненых и осторожно поднимали по трапу на пароход. Бэби помрачнел: «Вот так отпускники! Не хотел бы я пойти в такой отпуск».

Носилки двигались сплошной цепью. При каждом толчке раненые стонали, на их лицах было выражение усталости и страдания. Глаза смотрели тускло, безразлично.

Кое-кто приветствовал Лейна кивком головы или легким движением руки, но большинство не замечало его.

Когда, наконец, всех тяжело раненных перенесли, на борт стали подниматься те, кто был в состоянии двигаться самостоятельно. Это было печальное шествие калек! Они шли на костылях, с забинтованными головами, слепые, обожженные…

Лейну стало не по себе. На секунду он представил себя среди этих несчастных. Вдруг глаза его остановились на фигуре одного офицера, поднимавшегося по трапу. Что-то очень знакомое было в ней — осанке, поступи, но лицо… Капитан содрогнулся.

Багрово-синий ожог расплывался по всему лицу офицера, брови и ресницы отсутствовали, один глаз закрыт черной повязкой. Это было не лицо человека, а неподвижная страшная маска, и только оставшийся неповрежденным глаз — голубой и ясный — говорил о том, что человек этот живет и мыслит. На куртке у офицера поблескивал орден «DSO».

«Заслуженный парень! Но где я видел его раньше?» — подумал капитан и вдруг вспомнил… Перед его глазами встал вечер отхода из Сан-Франциско, черная блестящая машина, девушка, красные розы и молодой человек, небрежно облокотившийся на радиатор…

Через несколько часов посадка была закончена, и «Метеор» вышел в море.

Спускаясь с мостика в свою каюту, капитан заметил одиноко стоявшего человека; он облокотился на поручни прогулочной палубы и задумчиво смотрел в океан. Лейн снова узнал Ральфа.

Лейн вошел к себе, сел в глубокое кожаное кресло, вытянул ноги и закурил трубку.

Никогда раньше капитан не сталкивался так близко, так реально с ужасами войны. Но теперь он вез на своем судне жертвы этой войны.

Кто же всё-таки виноват во всем этом? Разве Америка защищается? Кто-нибудь нарушил спокойствие американцев? Нет. Всё спокойно в штатах. Люди живут, не думая о том, что к ним на головы упадут корейские бомбы. Тогда зачем убивают корейцев? Зачем убивают и уродуют американскую молодежь?

И снова Лейн вспомнил холодную улыбку Нортона и его слова: «Лично нам с вами выгодна война».

«Нам!? Нет, к чёрту! Я не хочу получать деньги за несчастья миллионов людей! К чёрту!»

Всё существо Бэби, страстно влюбленного в жизнь, протестовало против этой никому не нужной и ничем не оправданной войны. За что? Во имя чего? Как раньше он не задумывался об этом?

Уже пробили полуночные склянки. Вахты сменились, а капитан всё сидел, курил трубку за трубкой и думал…

Он слышал ритмичный шум машины, но ему казалось, что в ушах звучат доносящиеся из кают стоны, бред и тяжелые вздохи сотен опустошенных и разочарованных людей… Что ждет их по возвращении в Америку?

Вокруг был чудесный мир. Океан плескался в вечном своем дыхании, мириады звезд спокойно смотрели с необъятного купола вселенной, и торжественная тишина тропической ночи ласкала плывущее судно. Так хороша, так прекрасна была жизнь!