Открытый сезон

Они отвлекли его ум, и он прислушался к их возне, пока не зажужжал будильник. Было почти семь и все еще темно. Он залез в рюкзак, вынул оттуда полевой рацион, съел его, пережевывая сухой, безвкусный, обезвоженный бисквит медленно и тщательно, запивая его водой из фляги. Он замерз. Холод дотянулся до самых костей какой-то тупой болью и спасения не было. Но зато там, на улице, эти два ублюдка тоже коченеют и им еще хуже — они еще и напуганы.

Вскоре появились первые признаки приближающегося рассвета. В зияющей дыре вверху, очерченной верхним краем дымохода, чернота ночи почти внезапно стала сереть.

Ему пришло в голову, что он уже столько времени не видел звезд и не знает, ясно на улице или облачно. Пока не станет светлей, чтобы увидеть, как небо засияло от восхода, или обрисуются несущиеся по небу облака, точно все равно не скажешь. Лучше было бы облачно. Будет, конечно, холодно, но не будет солнца, которое может ослепить, если придется стрелять против него или может отразиться от ствола его ружья, когда он будет прицеливаться.

Он упаковался, проверил ружье, сунул оптический прицел в специальный продолговатый карман, который сам пришил к задней стороне левой штанины, потом приложил глаз к одной из дыр в кирпиче, чтобы взглянуть на окрестности.

Погода действительно, наконец, изменилась. Осень кончилась. Высокие однообразные слоистые облака затянули небо. Через несколько дней они опустятся и пойдет снег. И наступит зима.

Он не отрывал глаз от щели. Обзор у него был горизонтальный, охватывая девяносто градусов и по вертикали столько же. Он захватывал хижину, опушку возле нее до самого озера и зону кустарника между ней и лесопилкой. Сразу внизу виднелась замшелая разломанная крыша лесопилки. Не было никаких признаков движения людей. Внизу пролетело несколько уток. Последние в мигрирующей стае птиц на этот год.

Он осторожно продвинулся по своей хрупкой платформе к противоположной стене. Здесь была еще одна щель. Она охватывала лес и скалу на севере, с которой он вчера, подстрелил Грэга. Сейчас там никого не было, но будут довольно скоро. Если они еще не догадались, то наверняка скоро поймут, что стреляли именно оттуда. Любопытство притянет их туда. Им придется подняться и посмотреть, не оставил ли он там каких-нибудь следов, и обнаружат пустую гильзу, которую он сунул в расщелину камня. Они выковырят ее, не такая уж легкая работа, и окажется, что это одна из их собственных, которую он подобрал в лесу. Сначала они решат, что у него ружье точно такого же калибра, как и у них. Вскоре, однако, они поймут, что звук выстрела был гораздо мощнее, чем от их ружей.

А память им подскажет, что глаза лгут. Они поймут, что гильза подложена им специально, чтобы встревожить их. Они станут притворяться, что это не произвело на них никакого впечатления, но урон уже будет нанесен.

Еще они найдут окурок сигареты. Из тех, что принадлежат Кену, которую он прихватил из серебряного ящичка на столе в гостиной Кена, когда заехал оставить Пити. Но Кен не будет знать этого и никак не сможет догадаться. Тем более Арт. Сначала они решат, что он курит сигареты того же сорта, чуть позже станут сомневаться, а не издевается ли он над ними. Сомнения будут подтачивать глубоко.

Они будут расшатывать, Терзать и распылять их сосредоточенность на выживание. Кто-этот охотник, который так хорошо знает их привычки; знает их ружья, их сигареты? И что ему еще известно? Неужели они где-то поскользнулись, сами того не заметив? Может быть у кого-то из них было что-то в прошлом, о чем неизвестно другому, что могло вызвать такую личную месть? Они станут украдкой поглядывать друг на друга и сомневаться, будут хвататься за любую ниточку света в своем мозгу, но это ни к чему не приведет. И под воздействием всего этого они будут не в состоянии оказать достойное сопротивление.

Однако, прежде чем подняться на скалу, им придется зайти в хижину. Арт ранен. Они, правда, наверняка взяли с собой медикаменты, но инстинктивное стремление Арта к безопасности заставит его выдумать какой-нибудь предлог, чтобы убедить Кена зайти туда. Арт — человек городской и четыре стены хижины покажутся крепостью и поднимут его боевой дух.

Он снова подвинулся по платформе, прижимая глаз к щели и стал ждать.

Это продолжалось недолго. Внезапно, справа, на самом краю его зрения, дрогнула верхушка серебристой ели. У задней части хижины появился Кен, пригнувшись, ружье у бедра готовое к выстрелу. Секунд десять он оставался в этой позе, потом метнулся к гораздо более надежному укрытию — стене хижины. Он отдышался и кивнул. Появился Арт, не менее осторожный, с подвешенной на перевязи раненой рукой, другой рукой прижимая к телу ружье. Он присоединился к Кену и осматривался по сторонам, пока Кен забирался внутрь. Потом он подал ружье и с помощью Кена сам забрался внутрь.