Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте

Ильме и Маркус, несмотря на свой «нордический характер», были тронуты таким проявлением внимания со стороны подруг и старались доказать свою преданность и дружелюбие, помогая девушкам в непростых и порой неожиданных ситуациях. Это было важно, потому что на каждом шагу подруги сталкивались с непонятным для них проявлением местного менталитета. Например, в какой бы магазин в каком бы эстонском городке они не заходили всей компанией, везде повторялась одна и та же история. Увидев черноволосых и темноглазых посетительниц в лице Гаянэ и Анжелы, продавщицы, и без того гордо стоящие за прилавком, напускали на себя совсем неприступный вид. Нет, они не отворачивались, не хамили, они просто молчали, не реагируя на вопросы покупательниц и бросая ледяные взгляды сквозь девушек, как будто те были прозрачными. К Ирише было другое отношение. Её светлые волосы и серо-зелёные глаза сбивали продавщиц с толку. Сначала они приветливо обращались к ней по-эстонски, а когда она, не понимая и улыбаясь, отвечала по-русски, то маску сфинкса на моментально окаменевшем лице продавщицы получала и она. Подоспев вовремя, Ильме и Маркус спасали ситуацию, объясняя на эстонском этим Снежным королевам, что хотели приобрести девочки. Ирише, воспитанной в СССР, где пятнадцать союзных республик считались единой семьёй, такое отношение к ней и её подругам было непонятно и главное – необъяснимо.

Так, в один из дней подруги решили посетить небольшой уютный городок Силламяэ, находящийся недалеко от Усть-Нарвы. Девушки весело болтали на остановке, ожидая рейсовый автобус. Несколько местных женщин, стоящих тут же, неодобрительно разглядывали подруг, особенно Гаянэ и Анжелу. Их неприветливое выражение лица заметила Ириша. Если в начале отдыха она списывала недоброжелательность местного населения на прохладный эстонский климат, то теперь это всерьёз начало задевать девушку. Подошёл небольшой автобус. Никто не толпился, не лез вне очереди, напротив, все уважительно пропускали друг друга. Наконец, салон заполнился, но сидячих мест на всех не хватило, и девушки втроём встали в проходе недалеко от водителя. Они спокойно ждали начала движения, но автобус не трогался с места.

– А что такое? Почему мы стоим? – тихо спросила Гаянэ у подруг.

– Не знаю, – ответила Ириша и начала крутить головой, пытаясь понять причину задержки. Все пассажиры автобуса сидели абсолютно спокойно, не возмущаясь и не выказывая никакого беспокойства. В салоне стояла гробовая тишина. Прошло ещё десять минут.

– Если из-за поломки стоим, то шофёр что-то бы ремонтировал, а он сидит спокойно, – шёпотом высказала предположение Анжела. Девушки недоуменно пожали плечами. Пауза основательно затягивалась, и в салоне нарастало незримое напряжение. Хотя ситуация была совершенно непонятной, Ириша почувствовала неладное. Бросив беспомощный взгляд на водителя, она вдруг увидела, что он, поймав её отражение в зеркале обзора, подзывает её подойти еле заметным движением руки. Девушка похолодела. «Неужели мы билеты неправильно оплатили?» – подумала она, двигаясь к нему по проходу между креслами. Когда Ириша приблизилась к водителю, он повернулся к ней с презрительной усмешкой на лице.

– Извините, – с виноватым видом обратилась девушка к мужчине, – у нас какие-то проблемы с билетами?

– У вас проблемы не с билетами, а с твоими подругами, – холодно ответил водитель по-русски с явным прибалтийским акцентом, обращаясь к ней на «ты».

Ириша растерянно взглянула на Гаянэ и Анжелу, стоявших в отдалении.

– А что не так с ними, не пойму. – Она вновь перевела взгляд на мужчину.

– Я никуда не поеду, пока твои подруги не выйдут из автобуса, – так же холодно произнёс водитель и добавил: – Ты можешь остаться.

– Но почему они должны выйти? – Девушка ничего не понимала, но её сердце учащённо забилось от волнения. – Объясните, пожалуйста.

– Ничего не собираюсь объяснять. – Мужчина говорил медленно, растягивая слова. – Пока эти «чёрные» не выйдут из автобуса, я не тронусь с места.

Ириша стояла минуту молча, как громом поражённая. Для неё, советской комсомолки, так много слышавшей по советскому радио и телевидению о великой дружбе народов СССР, это было дико и возмутительно.

– Да как вы смеете так говорить? – Девушка, не сдержавшись, повысила голос. В ней говорила обида за подруг, которых только что унизили, обида за страну, которую она так любила и верила каждому слову советской пропаганды. Её лицо пылало от гнева, руки тряслись, сердце готово было выскочить из груди. Перед глазами пронеслись «каменные» лица эстонских продавщиц, пронизывающих ледяными взглядами Снежных королев её темноволосых подруг, неприветливые женщины на автобусной остановке, кривая, самодовольная усмешка водителя. И Ириша, как бы обращаясь к ним ко всем, гневно произнесла ещё раз: