Откуда есть пошла земля нарофоминская

В 1909 году вместе с Толстым в Крекшине бывал и Гольденвейзер. Еще перед отъездом из Москвы он склонил Толстого к посещению музыкального магазина Циммермана, где Льву Николаевичу продемонстрировали звуковоспроизводящий аппарат "Миньон". Толстой прослушал несколько произведений Штрауса и Грига. Как вспоминал присутствовавший при этом Гольденвейзер: "Слушая музыку, Лев Николаевич вскрикивал от восторга, ахал, слезы были у него на глазах".

На следующий день магазин Циммермана прислал в Крекшино понравившийся Толстому "Миньон" вместе с динамо-машиной. Аппарат увезли из Крекшина только после отъезда оттуда Толстого. Писатель постоянно слушал записи, воспроизводимые на "Миньоне", но в меру. В Крекшине находились и известные в то время музыканты, исполнявшие для Толстого живую музыку. Вместе со ставшим к тому времени профессором Московской консерватории Гольденвейзером играли скрипачи А.Я.Могилевский и Б.О.Сибор, виолончелист А.И.Могилевский, В Крекшине исполнялось то трио, то квартет. «Музыка доставляла Льву Николаевичу большое удовольствие, – отмечал Гольденвейзер. – Особенно радовался он веселому финалу трио Гайдна, который часто просил повторить. Все это было в Крекшине».

Но часы отдыха Толстой был не прочь провести и за шахматной доской. В этом увлечении опять-таки партнером Льва Николаевича становился тот же Гольденвейзер. В соревновании между музыкантом и писателем зарегистрировано около семисот сыгранных шахматных партий. Правда, каков "счет" этого марафонского супертурнира, я не знаю, но немало партий сыграно и в Крекшине.

Лев Николаевич много гулял по окрестным лесам и деревням. Пешком или верхом на лошади. Почти всегда в сопровождении Черткова или Гольденвейзера. Причем Чертков чаще всего старался идти не вровень, а где-нибудь сзади, стараясь предоставить Толстому возможность для "одинокой прогулки". Неподалеку от Крекшина находилась деревня Мамыри, за ней, на реке Апрелевке, располагался дачный поселок Кетрица, где жил широко известный и хорошо знакомый Льву Николаевичу писатель Н.Н.Златовратский. По словам ныне здравствующего сына помещика деревни Горки Г.В.Кругликова, в это время его мать жила здесь и хорошо помнила этот приезд Толстого и его встречи с Н.Н.Златовратским. Запомнила она эти события, потому что Златовратский приходился дальним родственником Кругликовым.

Следует напомнить, что Толстой, можно сказать, исходил и излазил все крекшинские окрестности. В том числе и дальние. Хотя об этом мне встретилось только одно упоминание в книге Анатолия Сладкова "Десна моя – наш край родной". Автор опять-таки ссылается на переписку Л.Н.Толстого и В.Г.Черткова. Из писем следует, что они (Л.Н. и В.Г.) побывали в селе Старо-Никольском. Были там на исходе дня и впоследствии в одном из писем Толстой вспоминает "дивный вечер и закат на Десне". В Старо-Никольском друзья не только любовались закатом. Чертков вынашивал планы по приобретению имения. Возможно, ему необходим был совет Льва Николаевича. Ибо впоследствии Толстой сожалел, что Чертков не приобрел "милую усадьбу" в Старо-Никольском.

А вообще последние дни пребывания Толстого в Крекшине часто омрачались не вполне благополучными семейными отношениями. И не только с Софьей Андреевной, женой писателя. У сыновей Толстого – Льва, Андрея и Михаила – созрел план в случае смерти отца предъявить права на все сочинения Толстого, написанные после 1 января 1881 года и переданные им в общее пользование. В дневниковой записи от 17 сентября, т.е. накануне отъезда, содержится горький упрек в адрес родных:

"Встал бодро. Встретился фотограф и кинематографщик. Неприятно и то, что вызывает сознание себя не божественного, а пакостного Льва Николаевича. Дорогой записал кое-что. Говорил с Чертковым о намерениях детей присвоить сочинения, отданные всем. Не хочется верить..."

На следующий день, т.е. 18 числа, сделана такая запись:

"Спал мало. Пошел гулять. Не хотел проститься с музыкантами, совестно стало, вернулся и глупо, неловко сказал, и стыдно стало, и ушел. Опять чуть не заблудился. Опять пришел Чертков... Суета отъезда. Хочется домой. Как мне ни хорошо здесь, хочется спокойствия".