Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

«Он был высокого росту — худощав и казался лет тридцати. Черты смуглого его лица были выразительны: бледный высокий лоб, осененный черными клоками волос, черные сверкающие глаза, орлиный нос и густая борода, окружающая впалые желто-смуглые щеки, обличали в нем иностранца. На нем был черный фрак, побелевший уже по швам; панталоны летние (хотя на дворе стояла уже глубокая осень); под истертым черным галстуком на желтоватой манишке блестел фальшивый алмаз; шершавая шляпа, казалось, видала и ведро и ненастье. Встретясь с этим человеком в лесу, вы приняли бы его за разбойника; в обществе — за политического заговорщика; в передней — за шарлатана, торгующего эликсирами и мышьяком» — это портрет импровизатора в «Египетских ночах», но одновременно с тем это и портрет Мицкевича. Причем очень точный портрет.

В 1825–1828 гг. Мицкевич служил в канцелярии военного генерал-губернатора в Москве. Состоял в дружеских и приятельских отношениях с участниками декабристского движения К.Ф. Рылеевым, А.А. Бестужевым, писателями и поэтами А.С. Пушкиным, А.А. Дельвигом, И.В. Киреевским, братьями Ксенофонтом Полевым и Николаем Полевым, Д.В. Веневитиновым, Е.А. Баратынским, П.А. Вяземским, который, кстати, первым перевел на русский «Крымские сонеты».

Осенью 1826 г. Мицкевич выступал в Москве с модными импровизациями. Среди зрителей находился и Пушкин. В какой-то момент Александр Сергеевич вскочил со своего кресла и, восклицая: «Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним?», — бросился Мицкевичу на шею и стал его целовать.

«Итальянец одет был театрально; он был в черном с ног до головы; кружевной воротник его рубашки был откинут, голая шея своею странной белизною ярко отделялась от густой и черной бороды, волоса опущенными клоками осеняли ему лоб и брови. Все это очень не понравилось Чарскому, которому неприятно было видеть поэта в одежде заезжего фигляра. Он после короткого разговора возвратился в залу, которая более и более наполнялась».

«Как денди лондонский одет» — известно, какое внимание Пушкин уделял своему внешнему виду и как ему был, должно быть, неприятен сам факт, что его коллега собирается предстать перед высокой публикой в таком «театральном» виде. Впрочем, все вскоре разрешилось: «Чарский с беспокойством ожидал, какое впечатление произведет первая минута, но он заметил, что наряд, который показался ему так неприличен, не произвел того же действия на публику. Сам Чарский не нашел ничего в нем смешного, когда увидел его на подмостках, с бледным лицом, ярко освещенным множеством ламп и свечей».

В мае 1829 г. Адам Бернард Мицкевич выехал из Петербурга за границу. Жил в Германии, Швейцарии, Италии. В 1832 г. поселился в Париже, сотрудничал с деятелями польской эмиграции, занимался политической публицистикой.

В 1839–1840 гг. преподавал латинскую литературу в Лозанне.

В 1840-м стал первым профессором славянской словесности в Коллеж де Франс. В 1841 г. подпал под влияние проповедника польского мессианства Анджея Товяньского. За пропаганду товянизма французское правительство в 1845 г. отстранило Мицкевича от чтения лекций, в 1852 г. отправлен в отставку.

Осенью 1855 г. Мицкевич уехал в Константинополь, где собирался организовать Новый польский, а также еврейский легион для помощи французам и англичанам в борьбе с Россией.

Там он заразился холерой и умер 26 ноября. Перед смертью, когда его друг Служальский спросил, не хочет ли он что-либо передать детям, Мицкевич произнес: «Пусть любят друг друга, — и через несколько минут прибавил еле слышным шепотом: — Всегда!».

Но вернемся к «Египетским ночам». Кроме импровизатора — Мицкевича, здесь присутствует поэт Чарский — явно Александр Сергеевич наделил этого персонажа своими чертами.

Также вызывает интерес тема импровизации — «Клеопатра и ее любовники». Тема Древнего Египта сделалась популярной после экспедиции Наполеона и, разумеется, после открытий, сделанных Шампольоном, но в 1824–1837 гг., когда повесть писалась, этот интерес заметно поутих. Зато Пушкин прекрасно помнил тему для импровизации Томмазо Сгриччи, о которой ему рассказала Долли Фикельман. Впрочем, официально Чарский признается, будто тема Клеопатры навеяна сочинением древнеримского историка Аврелия Виктора с такой характеристикой египетской царицы Клеопатры: «Она была столь распутна, что продавалась, и так красива, что многие покупали ее ночь ценою своей жизни».

Известно, что в 1824 г. в Михайловском А.С. Пушкин пишет поэму «Клеопатра», которая остается незаконченной. По оценке Д. Мирского, это «один из интереснейших замыслов Пушкина, великолепная поэма о смерти и сладострастии».

В 1828 г. поэт возвращается к теме Клеопатры, пишет стихотворение и одновременно работает над прозаическим отрывком «Гости съезжались на дачу…», где роль современной Клеопатры играет светская красавица Зинаида Вольская (ее прототип — Аграфена Закревская, «Клеопатра Невы», «беззаконная комета в кругу расчисленном светил»). Но и в этот раз тема словно повисает в воздухе.