Отлив

В продолжение переговоров капитан сохранял озабоченный вид, его явно обуревали какие-то мысли или же тревога. Природа как нельзя более щедро наделила его чертами капитана-весельчака. Но сегодня он был молчалив и рассеян. Зная его, можно было видеть, что он не пропускает ни одного сказанного слова, обдумывает их, взвешивает. Трудно было бы сказать, что выражал его взгляд, когда он смотрел на ничего не замечавшего гостя, – холодный, пристальный и недобрый взгляд, какой бывает у человека, что-то замышляющего. Выражение это порой бывало так неуловимо, что Геррик бранил себя за пустую подозрительность, а то становилось таким явным и ощутимым, что каждая черточка на лице капитана излучала зло.

Сейчас он очнулся как от толчка.

– Вы говорили про то, чтобы зафрахтовать судно? – спросил он.

– Разве? – ответил Этуотер. – Ну, так пока больше не будем об этом говорить.

– А ваша шхуна, как я понял, запаздывает? – не отставал капитан.

– Вы все поняли превосходно, капитан Браун, – отвечал Этуотер, – сегодня в полдень будет тридцать три дня опоздания.

– Она приходит и уходит, так ведь? Курсирует между вашим островом и… – закинул удочку капитан.

– Совершенно верно, каждые четыре месяца, итого три рейса в год.

– Сами тоже на ней выходите?

– Нет, живу здесь безвыездно, – отвечал Этуотер, – хлопот полон рот.

– Живете здесь, вот как! – воскликнул Дэвис. – И давно?

– Давно ли? О господи! – произнес Этуотер серьезно и торжественно. – Но времени я не замечаю, – добавил он, улыбаясь.

– Нет, я тоже так думаю, – сказал Дэвис. – Еще бы, конечно. Со всеми вашими богами, с такой уютной стоянкой… Да, стоянка у вас здорово уютная, – повторил он.

– В самом деле, как вы справедливо изволили заметить, место не совсем лишено приятности, – последовал ответ.

– Есть раковины?

– Да, встречались и раковины, – ответил Этуотер.

– Чертовски большая лагуна, сэр, – продолжал капитан. – А вообще-то можно назвать ловлю удачной?

– Не знаю, как я вообще ее назову, когда вы скажете прямо, что вы имеете в виду.

– И жемчужины попадались? – спросил Дэвис.

– И жемчужины, – ответил Этуотер.

– Ну, сдаюсь! – расхохотался Дэвис, но смех его прозвучал резко и фальшиво. – Не хотите рассказывать – не рассказывайте, и баста.

– Нет никаких причин держать в секрете что бы то ни было относительно моего острова, – возразил Этуотер. – Ваше появление все равно положило конец секрету, а кроме того, таких джентльменов, как вы и мистер Хювиш, я, можно сказать, всегда счастлив всячески уважить. Вопрос, по которому мы сейчас с вами расходимся – если можно это назвать расхождением, – касается времени и уместности. Я располагаю сведениями, которыми, по вашему мнению, мне следует поделиться с вами, а по моему мнению – не следует. Что ж, вечером посмотрим. Пока, Хювиш! – Он сошел в лодку и оттолкнул ее от борта. – Значит, все поняли? Капитан и мистер Хювиш в половине седьмого, а вы, Хэй, ровно в четыре. Вам ясно, Хэй? Имейте в виду, отказа я не принимаю. Если в назначенное время вы не явитесь, званый обед не состоится, не будет песен, мистер Хювиш, не будет пира!

Вверху, в воздухе, проносились белые птицы, внизу, в стихии не менее прозрачной, – стайки пестрых рыб, а посредине, точно гроб Магомета, по глади лагуны быстро удалялась лодка, и за ней по мерцающему морскому дну скользила ее тень. Этуотер, не отрывая взгляда смотрел через плечо назад, на «Фараллону» и группу на шканцах возле надстройки, пока лодка не пристала к пирсу. Тогда он проворно зашагал в глубь острова, и его белый костюм выделялся в изменчивом сумраке рощи, пока его не поглотил дом.

Капитан жестом пригласил своих компаньонов в каюту. Выражение его лица было яснее слов.

– Ну, – удовлетворенно сказал он Геррику, когда они заняли свои места, – по крайней мере, одно хорошо: вы ему приглянулись.

– Что же здесь хорошего? – спросил Геррик.

– Сейчас поймете, чем это пахнет, – возразил Дэвис. – Вы отправляетесь на берег и стараетесь поддержать дружбу, вот и все, зато выясните кучу вопросов: разузнаете, что у него там есть, что за фрахт и кто четвертый – их там четверо, а нас только трое.

– Ну, предположим, я узнаю. Что дальше? – воскликнул Геррик. – Ответьте мне!

– И отвечу, Роберт Геррик! Но сперва давайте разберемся. Вы, наверное, понимаете, – продолжал он с назидательной торжественностью, – вы, наверное, понимаете, что спекуляция с «Фараллоной» погорела? Вы, наверное, понимаете, что она погорела дотла? И если бы тут не подвернулся этот остров, вы, наверное, догадываетесь, где бы мы – вы, я и Хьюиш – очутились?

– Да, все это я понимаю, – ответил Геррик. – Не важно, по чьей вине это произошло бы, но я понимаю. И что дальше?

– Весьма обязан вам за напоминание, именно так: не важно, по чьей вине. Теперь об Этуотере: что вы о нем думаете?

– Не знаю, что и думать, – ответил Геррик. – Он меня и влечет и отталкивает. С вами он был груб невыносимо.

– А вы, Хьюиш?

Хьюиш сидел и прочищал свою любимую вересковую трубку и даже не поднял головы, поглощенный этим увлекательным занятием.