Отложенное самоубийство

Только сейчас обнаруживаю, что в спешке забыл свой мобильник дома на письменном столе. Ну и черт с ним! В сопровождении Харуна подвожу себя к огромному камню. Хочу найти примету, о которой рассказал мне Свен Дево. Разгребаю руками желто-багряные листья, устилающие карту. Вот три креста в центре. От них в разные стороны отходят стрелки-указатели. Но не они сейчас меня интересуют. С трудом нащупываю еще одну стрелку, процарапанную на железе чем-то острым. Глазами ее почти не видно, но пальцы чувствуют неровную бороздку в неподатливом металле. Стрелка указывает на памятник. Делаю несколько неверных шагов в ту сторону и замечаю под надписью «Памятник обер-лесничему Бранду. Тысяча девятьсот двадцать девятый год. От благодарной общины» еще одну почти незаметную надпись. В самом низу плиты прячутся две маленькие буквы «Х» и «Г». Если не знаешь, что они там есть, то и не разглядишь.

Свен Дево не обманул. Все так, как он и говорил. Значит, Ханс и Гретель похоронены на этом месте, сразу за памятником. Никому и в голову не придет искать их здесь. Хочешь хорошо спрятать — положи на самое видное место!

Показываю рукой Харуну на буквы, прошу его сфотографировать надпись. Харун достает фотоаппарат, настраивает, переходит с места на место, ищет лучшее место для съемки. Я отхожу назад, чтобы не мешать. Неужели все позади? Еще чуть-чуть, и дело маньяка, которого не было, будет закончено. Алоис Кальт получит ненужную ему теперь свободу, а Гудрун и Бернхард Райнер — бесценные для них косточки. Неужели все?

Оказывается, нет, не все.

Из-за массивной плиты памятника появляется бывший криминалькомиссар Хеннинг Крюкль. Все такой же маленький, толстенький, овальный, в старом пальто до земли и в очках с веревочкой вместо левой дужки. Его знакомый имидж освежает только один новый аксессуар — в руке человек-пингвин держит большой черный пистолет с длинным стволом. Ну, или пистолет мне со страху кажется большим. Другой рукой Крюкль прижимает к голове шляпу, чтобы ее не унесло ветром.

— Поздравляю вас, герр Росс, — каркает человек-пингвин. Глаза у него совершенно сумасшедшие, выгоревшие. — Вы отлично справились с порученным делом. Больше вы не нужны.

Харун замахивается на Крюкля фотоаппаратом. Отважный он парень. Но напрасно. Фотоаппарат не оружие, а Крюкль начеку. Пистолет негромко взлаивает два раза. Выронив камеру, Харун бессильно опускается на хвою. На его куртке пониже левой ключицы расплываются темные пятна. Кровь. Журналист не упал, он сидит, опираясь здоровой рукой о землю, и с ненавистью смотрит на Крюкля. Побелевшие губы бормочут какие-то афганские ругательства. Если у афганцев есть ругательства. Я не владею их языком.

— Конфликтовать со мной бессмысленно! — делает бессмысленное заявление Крюкль.

Стою, сам себе удивляюсь. Весь месяц собирался умереть, уже настроился, все по-взрослому, а как представился удобный случай, оказывается, мне очень захотелось жить. Вот всегда так! Странно устроена наша реальность. Если хочешь, чтобы твое желание исполнилось — передумай!

— Как вы тут оказались? — спрашиваю Крюкля, чтобы чем-то заполнить паузу. Не люблю тягостного молчания в ходе беседы.

Человек-пингвин наводит на меня свой большой пистолет. А вот это совершенно зря! Мой желудок судорожно пытается сжаться и спрятаться, но куда там прятаться? Мы с желудком в одной лодке, так сказать.

— Вам, герр Росс, это знать необязательно, но так уж и быть, напоследок скажу.

Самодовольное карканье Крюкля едва слышно. Ветер еще усиливается и гонит листву по воздуху. Раскаты грома становятся все ближе и слышнее. Скоро грянет буря!

— Я узнал у друзей в полиции, что вы вчера были в «альтерсхайме» у Свена Дево. Наши за ним почему-то стали приглядывать. Нетрудно было сложить два и два, чтобы догадаться, кто мог спрятать трупы. Брат этой сучки Беа!

— И вы тоже встретились с Дево?

Крюкль зловеще улыбается своим квадратным ртом:

— Час назад! Пришлось его, конечно, уговаривать с помощью пули в колено. После этого Дево долго не запирался, рассказал, как было дело.

— И что вы с ним сделали? — спрашиваю я, хотя и так уже понятно. Передо мной стоит псих.

— Поблагодарил его пулей между глаз. Старый говнюк!

Бедная Дженнифер!

Дождь, до этого лишь изредка капавший, начинает полноценно поливать Ведьмин лес. Я стою перед взбесившимся пингвином и глотаю воду, текущую по лицу. В начале было слово… Чтобы продлить себе жизнь, задаю Крюклю новый вопрос:

— Как же вас тогда угораздило оказаться на пути Генриха?

— Я тогда крепко выпил в Соседнем Городке, — раздраженно каркает Крюкль. — Зашел к одной знакомой шлюхе, а она меня не впустила — была с клиентом. Я страшно разозлился. Пошел домой пешком через Ведьмин лес. Смотрю, едет «Фольксваген», а за рулем лишенный прав сынок доктора. Я остановил поганца и сам сел за руль, хотел его к нам в полицию доставить. Откуда же я заранее мог знать, что эти безмозглые детишки выскочат на дорогу? Темно ведь, да и я поздно среагировал. Пьяный же был.

— Генрих ничего не видел?