ОТМА. Спасение Романовых

– Вот ведь страсть какая у вас к службе. Видать, вы всегда на хорошем счету у начальников.

Иногда сложно было понять, простодушны ли замечания Ивана Христофорыча или язвительны под маской простодушия.

– Так идите уже отдыхайте. Днем-то что ж? Днем, поди, не страшно.

Чертово вчерашнее собрание вспомнилось со всей его стыдной нелепостью. Тайная вечеря монархистов с анархистами! При всем уважении, Государь оказался не на высоте. Странный он был вчера, прямо скажем. Да и мы сплоховали. Эти скоты наглели и смеялись над Государем, а мы почему-то допускали это. Бреннер допускал.

– А что же господин Бреннер? Не сменяет вас? – ухмылялся капитан Христофорыч. – Беспокоюсь я о нем. Он как ящик этот конфисковал, так и пропал.

А ведь в самом деле. Раньше Бреннер не позволял себе пропускать вахту, а тут бросил меня. И с тех пор как экспроприировал тот ящик, вышел из своей каюты только раз – на злосчастную лекцию.

Я пошел вниз. Сначала проверил замок на двери одноместной каюты второго класса, где заперли Зацепова. Оттуда раздавался храп. Доктор Боткин осмотрел его сразу после инцидента и не нашел никаких повреждений, кроме синяка на шее. Меня доктор одарил высокомерным и презрительным взглядом, в котором легко читалось, что я варвар и изверг рода человеческого. Ну да Бог с ним, с нашим доктором, его настроения часто совсем не соответствуют реалиям момента. В общем, Зацепов храпел раскатисто, скотина.

И тут я услышал странный звук. Кто-то всхлипывал – то ли плакал, то ли смеялся. Сначала я подумал, что это в каюте Царевен. Они занимали две двухместные каюты первого класса, но не на этой палубе, а ниже по лестнице. С удивлением я определил, что всхлипывают в каюте Бреннера. Кто? Не Бреннер же! Подойдя ближе, я подумал, что там все-таки кто-то хихикает, а не плачет.

Я тихо постучал.

– Кто?

– Господин капитан …

– Чего вам?

– Все в порядке?

– В порядке. Идите наверх!

Я пошел. Но услышать обычный голос Бреннера после не то всхлипываний, не то смешков – это было странно. Будто за дверью скрывались два человека. Неужели Ольга? Ольга плачет в каюте Бреннера? Нет! Невозможно! Это нужно было прояснить, я не мог вытерпеть неизвестности.

Вернулся и постучал снова. Дверь рывком отворилась, и выскочил Бреннер, как кукушка из часов. Уставился на меня красными воспаленными глазами.

– Ну, в чем дело?!

– Вы здоровы, господин капитан?

– Здоров! Идите, займитесь чем-нибудь!

Он хотел захлопнуть дверь, но я удержал ее.

– Что вы делаете? – Я старался быть вежливым.

– Ничего я не делаю! – Бреннер был явно не в себе.

Я заглянул через его плечо в каюту. Ольги не было, конечно, и никого там не было. Книги и рукописные листы были разбросаны в беспорядке по койкам и столу.

– Идите, мичман, идите! – прошипел Бреннер с такой злобой, что я отшатнулся, и он тут же захлопнул дверь.

Что с ним такое? Я сказал через дверь:

– Господин капитан, если вы не выйдете к вечеру, я доложу Государю.

Ответа не последовало.

На палубе меня снова атаковал капитан Христофорыч:

– Как господин Бреннер? Здоров?

– Почему вас так беспокоит его здоровье?

– Да как вам сказать? Плохие люди были эти ученые.

– Сатанисты они были.

– Вот-вот. Они мне сразу не понравились.

– Так зачем вы пошли с ними?

– А деньги хорошие платили. Очень хорошие. И в нашем пароходстве мне приказали их, значит, на Ангару доставить. А пароходству кто-то еще приказал. И вот мы с Енисея пошли на Ангару, чего уже лет двадцать никто не делал.

– Почему?

– Потому что на Ангаре пороги. С Енисея до Братска через них почти невозможно пройти. Многие пытались … На берегу даже построили цепную переволоку – целую систему перетаскивать суда, но она давно не действует …

– Как же вы прошли?

Капитан Христофорыч помолчал для значительности.

– А вот будто черт нас перенес. Они мне сказали: «Иди, капитан, не сомневайся». И я пошел. Сам теперь не понимаю, как я решился. За штурвалом стоял, бросало нас на камни … Думал, все, конец, но прошли …

– Когда вы вышли из Красноярска?

– Двадцатого июля.

– Вы точно помните?

– Конечно.

– И Распутин был с ними?

– Это вы про здорового борова? Был такой.

– Когда он сошел на берег?

– Так со всеми, в Братске …

Это было совершенно невозможно. Как Распутин мог оказаться на станции под Красноярском, а потом в тайге у нашего костра в такие сроки? Наверняка в тех документах, что сейчас у Бреннера, было какое-то объяснение всему этому, но после двух суток без сна меня уже ничто особенно не удивляло и не трогало.

– Сатанисты, говорите? А если они нас найдут? – встревожился Христофорыч.

– Не найдут.

– Почему вы так уверены?

– Они умерли.

Капитан Христофорыч посмотрел на меня внимательно.

Вечером мы собрались в салоне – я, Каракоев, Лиховский и Царевны. Теплый свет керосинок обещал уютный вечер. Посиделки эти придумала Анастасия, чтобы выманить наших пьяниц из их берлоги. Царевны потребовали: никакого алкоголя за столом, только чай. Не было ни Государя, ни доктора Боткина, ни Демидовой. Бреннер тоже не явился, хотя его настойчиво приглашали. И даже Ольга стучалась в его дверь, но он не открыл и ответил, что занят. Неслыханная дерзость!