Отмели космоса

Грунтовая дорога сменилась разбитыми плитами, на которых трясло ещё сильнее. Сам город был под стать пути к нему. Возможно, это был неудачный район, возможно, изначально худшее поселение на планете, но насколько хватало глаз тянулись трущобы. Полноценные здания, имевшие хотя бы три этажа и не выглядящие, как сон авангардиста, встречались тут в единственном экземпляре на пару километров. По проезжей части всё время кто-то шатался, приходилось тормозить, сигналить. И каждый, кто нас видел, смотрел пикапу вслед очень недобрым взглядом.

– Что это у них на коже? Папилломы, что ли? – вдруг спросила Пакс.

И правда. Из-за слепящего солнца разглядеть было трудно, но лица почти всех прохожих покрывали какие-то образования.

– Может, бородавки, – рассеяно сказал я. Гнидой хмыкнул.

– Это генетическое. Вот, гляди, – с этими словами эскулап слегка наехал на одного из местных, который слишком долго убирался с нашего пути.

Недовольный абориген опёрся о капот и начал что-то гневно тарабарить. На его лице теперь были хорошо различимы несколько пластинок непонятного происхождения и, судя по всему, являвшихся частью кожи. Его язык показался мне знакомым.

– Эй, это же эсперанто! – сказала Пакс и, открыв окно, обратилась к незнакомцу: – Saluton. Pardonu, ni ne intence.

Я эсперанто учил только в школе. В принципе могу понимать, что говорят местные, пока они не начнут балаболить со скоростью швейной машинки. А ещё язык этих чернокожих приводил нас к забавной мысли.

– Это что, изначальная колония? Из тех, что созданы до Экспансии?

Никто не ответил Пакс, лишь я протянул вялое «наверное». Её, кажется, огорчила наша незаинтересованность в происходящем. Впрочем, это не должно было её удивлять, по крайней мере, в случае со мной – под таблетками гиперчувствительности ни говорить, ни двигаться не хочется. Судя по бодрости Либитины, она выбрала что-то другое в качестве И-блокады. Помятый прохожий пару раз стукнул по капоту и хотел сделать ещё что-то, однако, после того как Гнидой газанул и слегка подтолкнул его, абориген, примитивно ругаясь на эсперанто, свалил.

– БПК проверьте, – вдруг сказал Доржи.

Капитан писал, что Сэнду, как оказалось, вообще не принял И-блокаду. Мы с Гнидым издали синхронный вздох, поскольку лучше всех представляли, как быстро может умереть человек от незащищённого контакта с новой для него планетарной экосистемой. Нет, ну умереть, может, и не умрёт, но проваляться в медотсеке неделю – вполне реальный вариант.

После недолгого совещания было решено, что мы поедем обратно за Сэнду для доставки его тела в больницу, а Доржи пойдёт искать место для расквартировки. С этим возникли проблемы, потому что связь БПК тут была отвратительнейшая, а в местной сети даже нормальной карты с навигатором не нашлось, поэтому нашему переговорщику придётся решать проблемы по старинке – шляться повсюду и очень много говорить. Зачем-то с ним попыталась уйти Пакс, но Гнидой не позволил ей этого сделать. Она лучше всех из нас, не считая Доржи, говорила на эсперанто, поэтому именно ей придётся объясняться с врачами. Конечно же, под чутким руководством Гнидого. Излишне чутким.

Как только Доржи открыл дверь, в машину ворвалась Вонь. Мы чувствовали её и по пути сюда, но тогда Вонь могла проникать только в щели раздолбанного пикапа. Теперь же хрупкая экосистема внутри автомобиля, включавшая в себя пятерых людей и один полумёртвый кондиционер, получила ужасающий урон.

Пахло собачьим дерьмом. Просто и безальтернативно, но так сильно, что аж тошнить начинало, благо моё обоняние было натренировано на покойниках разной степени давности. А вот для Пакс это было неожиданностью, и она после короткой борьбы с самой собой рухнула на сиденье и высунула голову наружу, издавая характерные звуки. Даже у Гнидого рожа скривилась, а он, между прочим, имел намного больший опыт вдыхания зловоний, чем я. Как только Пакс закончила вносить свой вклад в гамму запахов под насмешливые взгляды прохожих, мы развернулись и поехали обратно.

Собак тут было действительно много, на пятерых прохожих приходилась одна псина. А прохожих было немало, как, в принципе, почти во всех виденных мною трущобах.

За городом решили проветрить машину и попутно напустили в неё пыли. Местное светило было уже в зените, когда мы вернулись к кораблю за Сэнду. Он был плох, но ещё в сознании. Бубнов заставил его применить «Абсолют наноботов», но чиновнику точно требовалась помощь местного врача, так что мы поехали сразу в больницу.