Отмели космоса

Я неторопливо поднял ПП, прицелился ему в голову и даже с какой-то жалостью сделал один выстрел. Сэнду упал. Я подошёл к нему. Контрольной пули не требовалось – я попал туда, куда целился. Забираю из кобуры ствол, снимаю с него штаны и куртку, сейчас мне они нужнее. Возвращаюсь в капсулу, там места мало, но, пока ещё тепло, можно повозиться. В его карманах запасной магазин к пистолету и всякие бесполезные в данный момент мелочи. С ними разбираться нет ни желания, ни времени – нужно утеплиться. Куртку разрезаю, полосами обматываю ноги, сверху надеваю трофейные штаны. Спасибо, что Сэнду был крупнее меня, обновки не сильно стесняют движения. Время продолжить путь.

В течение следующего часа я метр за метром продвигался вперёд. Сил копаться в потрохах каждой капсулы не было и большую часть суррогатов я просто пристрелил через смотровое окошко, наплевав на своё предыдущее решение экономить патроны. Два раза я грелся, замыкая аккумуляторы, в последний раз чуть не заснул. Спасло меня то, что я лёг в обнимку с ПП, который выскользнул из моих рук и лязгнул о металл, вырывая меня из объятий сна. Смерть заглянула в глаза и сделала шаг назад.

Я продолжал идти. На суррогатных людей было потрачено уже два магазина ПП. В какой-то момент впереди на земле показалось что-то необычное, тёмное и тонкое, лежащее около одной из капсул и поэтому до сих пор не заметённое снегом. Постепенно начало приходить узнавание. Синяя ткань противоосколочного плаща, смуглая кисть. Это Доржи.

Ковыляю к нему. Если поспешить, то его ещё можно спасти, шанс маленький, но есть. Вот и рука. Тяну за неё и вытягиваю пустоту. Выше плеча ничего нет, только кровавое месиво.

Кладу руку обратно, туда же, где взял. Осматриваю капсулы, убеждаюсь, что они и без меня разгерметизировались от удара, иду дальше. Показалось, что где-то впереди были выстрелы, но, наверное, это помехи активной звукопередачи. Не предназначено оборудование для таких холодов.

Вьюга стихла. Даже проглянуло солнце. Я посмотрел на него, мне показалось, что солнц два. Отвожу взгляд – сейчас не то состояние, в котором тянет разбираться в таких вопросах.

Суммарно я прошёл, наверное, километра два, но это были самые сложные два километра в моей жизни. Многие части тела уже не могли прогреться в принципе, а пальцы сильно болели, постепенно всё больше и больше теряя чувствительность. Прогревание в капсулах помогало всё хуже и хуже. Впереди продолжали раздаваться выстрелы, теперь я был уверен, что это не слуховая галлюцинация. В какой-то момент даже прогремел взрыв.

На третьем магазине в ПП что-то щёлкнуло и выстрела не последовало. Я сменил магазин, передёрнул затвор, но безуспешно. Учитывая, где изготовлен этот ПП и из чего, удивительно, что он столько протянул на морозе. Закидываю ствол за спину, продолжаю свой путь. Впереди раздаются выстрелы, уже близко. Прежде чем отправиться на звуки, уничтожаю суррогатов в очередной россыпи вывалившихся капсул, перерезая провода, затем замыкаю аккумулятор и прогреваюсь по максимуму. Продолжаю путь.

Где-то в ста метрах от последней остановки находилась огромная яма, возможно, даже небольшой карьер, оттуда слышался гул. След от корабля вёл к нему. Был ли у меня план действий? Конечно же нет. Наверное, нужно просто пойти туда и понести ответственность за всё, что я совершил в своей жизни, особенно в последнее время.

Подхожу к краю ямы. Судно остановилось здесь. От него осталась примерно половина – где-то треть передней части, днище, фрагменты бортов. Корабль не покрылся снегом – один из его ракетных двигателей работал, совсем чуть-чуть, но всё же достаточно, чтобы прогреть область вокруг себя, однако недостаточно, чтобы хоть на миллиметр изменить положение корабля. Я спускаюсь вниз, но ноги не слушаются, и в какой-то момент я просто грохаюсь как мешок, катясь по камням вниз. Скатившись, смиренно встаю и иду в то место, что когда-то называлось грузовым отсеком. Сейчас это напоминало свалку металла.

– Помоги! – слышится голос Двадцатки.

Я обнаруживаю её лежащей на прогретом движком полу, причём две капсулы прижали её ноги и правую руку. Я подбегаю к ней, но вижу, как из чрева «Печального облака» выплывает чья-то фигура. Прячусь за капсулой.

– Вылезай, тебя видно! – орёт Бубнов.

Я не спешу подчиняться приказу.

– Не верь, – произносит Двадцатка слабеющим голосом. – Он враг.

Подумав, медленно подымаюсь и распрямляюсь во весь рост.

Глава пятьдесят вторая. Тысяча порезов

– Бубнов! Ты в порядке?

– Отойди от неё.

Я подчинился, сделав три шага вбок, и не без опаски продолжил:

– Это ты её так?

Бубнов молчал, рука его была на кобуре.

– Кстати, а где остальные? Ну Сэнду там, Гнидой?

– Налево посмотри.