Отмороженный

– Ваш муж, Аллочка, удивился, поди, почему били его, а не меня, – сказал Горюнов. – Выслуживались они передо мной. К нам пришла разнарядка – одного человека в «горячую точку». Какую – не назвали. Вот они туда и не желают. Но даже не это главное, как ни странно. Меня они ненавидят, а вам завидуют. Чувствуете разницу? Ты здесь, Паша, чужак. Таким и останешься. У тебя папа генерал, в любой момент в столицу могут отозвать для дальнейшего прохождения службы где-нибудь на паркете. И Аллочка не смогла скрыть брезгливости, увидев, как мы тут живем. Это вместо того чтобы нести свет культуры в солдатские и офицерские массы. А простым людям без волшебной силы искусства никак нельзя. Без нее мы спиваемся, чувствуя презрение элиты. Так поняли теперь, Павел Геннадьевич?

– Все сказал? – спросил Павел, которому Алла вытирала кровь с лица.

– Пока все! Итак, ваше решение, товарищ капитан. На гауптвахту без жены или в отдельную двухкомнатную квартиру с женой?

– Арестуйте меня, товарищ майор! – спокойно сказал Павел Холину. – Что смотрите? Когда-нибудь в этой части начнет руководить устав, а не писарь строевой части? Вот по уставу и поступите!

– Паша… – охнула Алла. – Что ты делаешь?

– Все сделала ты, – отмахнулся Павел, – когда пошла на сделку с этим…

Он и сейчас не скрывал презрения к писарю. Тот развел руками.

– Ну как скажете, товарищ капитан! Только куда прикажете девать вашу жену? Кстати, забыл сказать по поводу той разнарядки. В эту самую «горячую точку», предположительно в Таджикистан, требуется наиболее подготовленный офицер, без детей. Предпочтение при этом отдается желающим искупить… Пойдете под трибунал, вам будет что искупать, товарищ капитан!

– Пошел к чертовой матери! – крикнул Павел. – Где ваш караул, товарищ майор? Ведите меня.

– Меня тоже, – сказал молчавший до этого Прохоров. – Не могу видеть, когда все на одного. А каждый за себя.

– Похвальное качество для российского офицера, – кивнул писарь. – Но вы меня не оскорбили действием. Вы только вступились за товарища.

– Меня тошнит от тебя, писаренок! – не выдержал Прохоров. – Вот я тебя и оскорбил. Мог бы похлестче. Но тут женщины. Достаточно?

– Что вы делаете? – плакали Алла и жена Прохорова Надя. – Остановитесь. Опомнитесь… Кому это надо?

– Только твоему мужу, – пожал плечами Горюнов уже не столь уверенно. – Скажи ему. Мне не нужен этот скандал.

Холин растерянно смотрел на происходящее. Похоже, на него – абсолютный ноль внимания, хоть он и дежурный по части. И он вспылил с новой силой:

– Дежурный! Дневальный! Вызовите срочно дежурных из комендантской роты. Скажите, что двух офицеров нужно отправить на гауптвахту.

Володя Фрязин копал как крот. Малый дотошный, терпеливый, и потому я решил его использовать по добыче информации от родственников и близких друзей убиенных. И Володя в поте лица рыл, искал, перелопачивал и окучивал. Хоть что-то должно было совпасть. Разумеется, про убитого полевого командира мы ничего не могли узнать.

Посылать в Чечню Володю я не мог. Сразу перед глазами вставал светлый образ его интеллигентной мамы с немым укором в глазах. А он бы поехал… Даже говорил о подобной необходимости.

Так вот, когда он позвонил и сообщил, будто кое-что нашел, я воспринял это со всей серьезностью. Володя слов на ветер не бросает.

– Есть какие-то совпадения, – сказал он, едва поздоровавшись, и стремительно вошел в мой кабинет.

– Так вот сразу? – спросил Слава. – Прямо-таки совпадения?

Володя оставил его подначку без внимания. Сбросил куртку на стул и выложил свой диктофон.

– Послушаем потом, – сказал я. – Сначала мне нужно твое резюме. Что сходится и что совпадает?

– Чечня, – сказал Володя. – В том или ином аспекте – всегда Чечня.

Мы со Славой переглянулись.

– Возьмем Меланчука, – продолжал Володя. – Вот запись разговора с их исполнительным секретарем.

Он протянул мне протокол допроса свидетеля.

– Сколько он с тебя взял? – перебил я.

– Нисколько! – пожал плечами Фрязин. – Еще собирался за это заплатить. Я сказал, что это будет интервью для телевидения. Уговорил моего приятеля, работающего на студии, подъехать с телекамерой. Они нуждаются в паблисити. Им надо привлечь к себе внимание.

– Толково, – похвалил Слава.

– Минут пять красовался. Стал рассказывать о мученике борьбы Меланчуке. Выяснилось: Меланчук собрал группу добровольцев, в основном бывших биатлонистов, среди которых половина – девушки. И выехал с ними в Чечню. Заработали для своего движения хорошие бабки. Сколько – не сказал. Сказал лишь, будто за каждого подстреленного русского офицера чеченцы платили по полторы тысячи баксов. Смягчившись, он дал показания уже как свидетель.

Мы со Славой слушали его внимательно.

– Но начал ты, Володя, все-таки с Салуцкого… – заметил Слава.