Отморозок

Но только самым крышесносным, что со мной случилось за всю мою жизнь, было то, что произошло сейчас в уголке отцовского дома, и я даже не доставал член из штанов!

Шерон. Чёртова Шерон – она не лгала и не притворялась – она действительно была такой: хорошая, правильная, чистая девочка. Только под этой правильностью скрывается настоящий вулкан, огонь. И я вдруг понимаю, что я этого хочу. Не заставить, не принудить – а вытащить наружу всю эту жару и чувственность, получить её в единоличное пользование.

Мне хочется, чтобы сейчас она стояла передо мной на коленях, смотрела так же растерянно и беспомощно, когда впервые прикоснулась языком к моему члену. Только на этот раз чтобы она отпустила себя, позволила себе все, что крутится в ее мыслях.

А ведь крутится, иначе она бы тогда не сделала этого. Просто повозила бы по моему члену ладонью на отъебись. Честно говоря, на большее я не рассчитывал.

Блядь…

Упираюсь рукой в холодную стену, а второй продолжаю дрочить, как безумный. Жестко, сжимая с силой, потому что картинка в виде Шерон на коленях слишком соблазнительна, яйца сводит от желания быстрой разрядки.

Ее губы, которые я пока не пробовал… моему члену повезло куда больше…

Хочу провести по ним головкой члена, заставить ее приоткрыть рот, и вставить. Вставить, мать твою, так глубоко, как она выдержит. До хрипа, до слез. И чтобы смотрела в глаза, чтобы видела, что я с ней делаю, чтобы понимала, что полностью в моей власти.

Намотать на кулак ее волосы, подтянуть к своему паху, и долбиться… долбиться в рот, который до меня не пробовал ни один мужик. Никто ее не касался… никогда не думал, что мысли об этом настолько заводят.

Хочется кончить ей в рот, и чтобы глотала. И смотреть на ее затуманенный взгляд. А потом заставить подняться, развернуть к себе спиной и раздвинуть две ее аппетитные половинки…

Блядь, едва представив, как скольжу членом у запретного входа, просто скольжу членом, почти кончаю. Сжимаю челюсти, чтобы не застонать от разочарования – ладонь упирается в кафель, а не в ее бедра. Потянуть бы ее на себя, заставить прогнуться, провести членом по нежным складкам, услышать полузадушенный стон удовольствия и легкого страха. Будет бояться, бояться, что не сдержу обещание… А потом снова вернуться к узкому колечку, которое тоже никто не пробовал…

Она бы извивалась – страстная, отзывчивая, она бы извивалась в моих руках, не смогла бы сдержать ни своего желания, ни своих стонов, ни просьб.

Твою мать, как она просит…

Трахал бы ее целую ночь. Без сна, без перерыва на отдых, подминая под себя и заставляя еще и еще произносить мое имя.

И плевать, если бы кто-то увидел или услышал. Вообще на все плевать. Лишь бы мять ее тело, сжимать его, пробовать, лизать его, оставлять отметины своими зубами на шее, чтобы остальные видели – эта девочка только моя. Чтобы даже мысли не допускали, что вправе залезть в ее трусики…

Сладкая… она понятия не имеет насколько сладкая в этой отзывчивости, неискушенности, жадности.

И не догадывается, как трудно было сдержаться и не вставить в нее хотя бы пальцы. Чтобы почувствовать насколько она узкая и горячая… чтобы обхватила их своей плотью и позволила протолкнуться глубже…

Хочу пить ее стоны.

Толкаться в нее пальцами и пить стоны, гортанные, хриплые, только мои, для меня.

Толкаться, чтобы она снова кончила. Разбиваясь от новых ощущений, глядя в мои глаза, и зная, что это из-за меня. Дрожь ее тела, кажется, все еще на моих пальцах. Тех же пальцах, которыми я дрочу, и…

– Блядь… – кончаю со стоном.

Мощно, долго и с таким удовольствием, будто не трахался месяц.

Если бы любая другая девица проиграла мне эти пятьдесят желаний, через минуту после проигрыша уже стояла бы на коленях и вылизывала мои яйца.

Был соблазн поступить так и с Шерон.

Но хорошо, что тогда я этого не сделал. Наивная доверчивая Шерон… она поверила моим россказням об отце и была согласна на всё. Забавно. Если бы отец и вправду узнал об этой истории – о том, что я позволил ей среди ночи сесть за руль моей машины пьяной и чуть не разбиться – он бы разорвал МЕНЯ в клочья, а её бы пожалел.

Но к счастью, она об этом не знает, и поэтому у меня осталось сорок семь желаний.

Сорок семь, целое состояние! И расходовать я их буду медленно и со вкусом.

Оно того стоит.

Я вышел из ванной, досуха растёрся полотенцем, но несмотря на то, что только что спустил пар, облегчения не последовало. Стоило вспомнить о Шерон – как член был уже снова бодр, готов в бой.

Я покрутил в руках телефон. Может, позвонить Кэтрин? Настоящий друг, она всегда безотказна, и с ней можно было бы неплохо покувыркаться. Впрочем, какого хера? Мысль не вызвала у меня абсолютно никакого воодушевления, и даже мой друг, который, было взбодрился, отреагировал на эту идею отрицательно.

Скучно. Да и зачем мне куда-то идти, если тут, под боком – настоящая секс-бомба?

Я набрал короткое сообщение. Четвёртое желание. Не сомневаюсь, что я использую его по полной.

«Ты ведь зайдешь пожелать мне спокойной ночи? И да, это мое желание».