Отнять всё

Билли проснулся и заплакал. Я взяла его и пошла на кухню. Руки и ноги ослабли после вчерашнего, малыш опять показался мне очень тяжелым. Я прижала его к себе и начала спускаться, держась за перила, потому что ступеньки были узкие и крутые. В кухне я расстелила на полу полотенце и посадила Билли, собираясь приготовить ему молоко. Он тут же перевернулся и на удивление быстро пополз в холл. Пришлось принести его обратно и закрыть дверь. День, похоже, предстоял нелегкий. Все тело ныло, мне хотелось отдохнуть, но сначала нужно было принести вещи из машины.

Покормив Билли, я сменила ему подгузник и переодела. Это получилось не сразу. Он изгибался и так и сяк, а я пыталась натянуть на него штанишки. Да еще пуговицы пришлось застегивать, а он дрыгал ногами. Потом я оделась сама.

Стоял погожий осенний день, в воздухе чувствовался запах моря. Оставив Билли на полу в гостиной с закрытой дверью, я прошла к машине, достала коляску, покидала в нее остальные вещи. К переднему стеклу прикрепила записку: «Я в коттедже Оверстранд».

Через некоторое время на дорожке перед домом раздались шаги. В дверь громко постучали. Моим первым порывом было спрятаться. Потом я вспомнила про свою записку, заперла Билли в гостиной и пошла открывать. На пороге стоял здоровенный рыжий парень в рабочей одежде.

– Здрасте. Это ваш «Вольво» на дороге?

– Да.

– Нам нужно распилить дерево и подогнать грузовик. Вы можете чуть сдать назад? Там есть где встать.

– Да, конечно.

– Ну вы и попали ночью.

– Да.

– Ничего себе, правда?

– Еще как.

– Ну, ладно, надо идти.

И он ушел. А вокруг уже кипела работа. Люди наводили порядок в садиках, собирали сломанные ветки, чинили заборы. Я отыскала в кухне веник и очистила дорожку от черепков и земли. Не хватало еще споткнуться и упасть. Потом пошла к машине. Над упавшим деревом трудились трое рабочих. Когда я подошла, рыжеволосый сказал:

– Мы тут несколько часов провозимся. Здоровенный ствол. Я вам скажу, когда закончим.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Он широко улыбнулся и оглянулся на остальных.

Никакого от них покоя…

Я отогнала машину и вернулась в дом. Послушала радио. О похищении ребенка в новостях не говорили. Все сюжеты были о ночной буре. Она прошла по югу Англии полосой и вызвала немало разрушений. Погибло много старых деревьев. Группа экспертов обсуждала последствия для сельского хозяйства.

Отдохнуть не вышло. Раньше мне почти не доводилось иметь дело с маленькими детьми. Ни племянников, ни племянниц у меня не было. Я понятия не имела, что с ребенком столько хлопот. Стоило мне присесть, Билли принимался всюду ползать и все сшибать. То и дело плакал. Детский плач очень трудно не замечать; где-то я читала, что мы запрограммированы реагировать на плач ребенка. Я дала Билли печенье, но он не стал есть. От его непрестанного рева мне стало плохо. И тогда я просто взяла мальчика, отнесла его в верхнюю спальню и заперла там. Потом спустилась, заварила себе зеленого чаю и села посидеть в заднем дворике. После вчерашнего у меня все болело, правая нога была в синяках. Хотелось отдыха и покоя.

Билли, видимо, докричался до полного изнеможения. Он издал последние рыдания, икнул и уснул.

Вечер был безветренный. Поле, тянувшееся вдоль дороги, усыпали желтые цветы. По краю поля росли большие деревья, и сквозь них виднелось заходящее солнце.

Я поджарила филе камбалы и приготовила салат из помидоров. Потом усадила Билли в коляску и покормила. Рыбу он съел без капризов. А с помидорами ему больше понравилось играть – подбирать пальчиками зернышки. Я отнесла его наверх, уложила, дала ложку «калпола» и бутылочку с молоком. Обложила его подушками, чтобы он не скатился на пол. Потом набрала полную ванну воды, легла в нее и вытянула руки и ноги.

Кэти

Октябрь

Ночью я опять слушала, как падает и разбивается об асфальт черепица. Порой мучили кошмары, но даже они были лучше пробуждения – когда я приходила в себя и вспоминала, что Билли пропал, я испытывала физическую боль – словно кто-то грубой рукой сжимал мое сердце. Маркуса в постели не было. Я встала, прошла в кухню. За окнами сияло светло-светло-голубое небо и стояла мертвая тишь.

Вошел Маркус, сказал:

– Приготовлю тебе завтрак.

Зазвонил телефон. Филип. Голос у него был растерянный, и никогда он не говорил со мной так ласково.

– Кэти, о работе не беспокойся, когда выйдешь, тогда выйдешь. Мы тут все за тебя переживаем.

Маркус поставил передо мной кофе и яичницу и сел напротив.

– Поешь.

Позвонил Ник, и я первая бросилась к телефону. Ник хорошо меня понимает – может, потому, что у него такое доброе открытое лицо, или потому, что у него тоже есть дети, – он вчера упомянул.

– Мы побывали в ее квартире. Она уехала. Консьерж вчера помогал ей донести сумки до машины – говорит, вещей у нее было много. Она сказала, что едет в Лейк-Дистрикт.

– Лейк-Дистрикт?

– Да. Хотя это, по всей видимости, неправда, мы там тоже проверим.

– Я так и знала, что она сидела дома.

– Вы были правы. Она уехала на серебристом «Вольво», – это консьерж определенно сказал, только номера не помнит, – а обычно она ездит на другой машине.