Отношение романа к социальным противоречиям наших дней; закат капитализма

А пустившись критиковать Современную Систему Распределения, автор окончательно впадает в странную ересь, именуемую социализмом, хотя он тщательно скрывает свои сатанинские намерения. Если бы цитировать Омара Хайяма не считалось сейчас столь же старомодным, как цитировать Теннисона, можно было бы сказать, что мистер Уэллс хочет «понять весь жалкий план вселенной». С его влиянием надо всячески бороться, ибо он замышляет ни больше ни меньше, как вытащить всех нас до единого — и редакторов, и нефтяных магнатов, и полотеров — из нашей привычной колеи и сделать нас частью разумно и эффективно управляемого Государства. От чего, несомненно, выиграли бы и нефть, и издательское дело, и полы, но что сильно отдает социализмом и враждой к капитализму.

И, наконец, в «Освобожденном мире» — романе огромного диапазона — мистер Уэллс показывает, как осуществляется его план: деятельность правительств сознательно координируется, капитализм, частный контроль над производством и распределением исчезают вместе с Теорией Вооружений и прочими добрыми старыми теориями, утверждавшими, что лучший способ сохранить мир — это столкнуть на поле боя огромные армии.

При всем том «Освобожденный мир» не является утопией, отголоском таких фантазий, как «Через сто лет»[5] или «Вести ниоткуда».[6] Его основа — реальная действительность, та действительность, которая сейчас, когда я пишу эти строки, приняла в Европе столь трагический облик. Все же у капитализма есть хотя бы то достоинство, что при нем возможно появление Герберта Джорджа Уэллса.

Но по глубине проникновения в суть деятельности финансиста «Тоно Бенге» не идет ни в какое сравнение с романами нашего соотечественника Теодора Драйзера. Самый факт, что этот великолепный писатель видит в бизнесе приключение не менее романтичное, чем крестовые походы или служение прекрасной даме, свидетельствует об изменении взгляда на промышленность и финансы, которые уже не считаются «торгашеством — занятием, недостойным джентльмена», а деятельностью, требующей смелости и размаха и достойной или восхищения, или самого резкого порицания.

Фрэнк Каупервуд, история которого рассказана в «Финансисте» и «Титане», представляющих собой, по сути дела, одну книгу, увлекался коллекционированием картин, красивых комнат и домов, еще более увлекался коллекционированием любовных связей, но самым увлекательным приключением для него было коллекционирование всевозможных видов финансовой власти. Он играл на бирже в Филадельфии, а в Чикаго, который тогда еще не был крупнейшим городом Соединенных Штатов, взялся за новое дело и вскоре прибрал к рукам газоснабжение и городской транспорт. Но он так никогда и не понял, что его продуманные операции означали жизнь или смерть для многих тысяч людей. Каупервуд хорошо платил своим рабочим, но лишь для того, чтобы избежать забастовок; и «народ» с лихвой возвращал ему потраченное посредством подкупленных им законодателей. Каупервуд никогда не считал своих рабочих единомышленниками, перед которыми он в какой-то мере отвечает за свою деятельность. По сути дела, и сам мистер Драйзер, видимо, не сознает этой стороны дела. Он глубоко проникает во внутренний мир Каупервуда — человека, который борется, любит, побеждает и терпит поражения. Но он почти не понимает, что Каупервуд — это часть системы. Хотя в какой-то степени все же понимает. Об этом говорит следующий отрывок из «Титана»: