Относительность счастья (СИ)

  Он пришел в себя от сильной боли в спине. Ощупав руками пол, Алмаз понял, что лежит на голом бетоне. Рядом валялись обломки стены, цементная пыль тонким слоем покрыла одежду и противно щипала в носу. Приподнявшись, он сел и схватился руками за голову. Перед глазами плясали темные круги. Затылок странно холодило, и по шее стекала теплая и липкая струйка. Внезапно все тело скрутило приступом рвоты. Желудок был пустой, и с кашлем из горла вырвалась лишь горькая темная жидкость. Откашлявшись и вытерев губы рукавом, Алмаз встал на ноги, опираясь на стену. Судя по узким стенам, он стоял в бывшей шахте лифта. Свежая кладка на месте бывших дверей просто не выдержала его удара. Слева от него на небольшой высоте, Белым прямоугольником светился проход. Собрав все силы, Алмаз залез на уступ и вышел в широкий коридор, по больничному облицованный мелкой голубой кафельной плиткой. Лампы дневного освещения гудели под потолком, вкручивая в череп невидимые шурупы боли. Алмаз сделал несколько неуверенных шагов, его отражение, сотнями маленьких фигурок, заплясало на глазури кафеля. Справа виднелась стеклянная дверь, за которой голубыми маяками светились мониторы. Неуверенно потянув ручку на себя, он вошел в просторную комнату, полностью заставленную компьютерами и мониторами. Все столы были завалены пустыми стаканчиками из-под кофе и пакетами от чипсов и шоколада. Алмаз опустился в стоящее возле стола с мониторами кресло. В голубоватых экранах, статическими картинками, застыл весь санаторий. Алмаз почувствовал себя гигантским пауком, смотрящим сотней глаз сразу по всей охраняемой территории. Главный вход, ворота, все тропинки, вестибюли этажей, казалось, не было такого места, которое бы не попадало в зоркий взгляд фасетчатых глаз. Алмаз нашел вид с камеры в вестибюле третьего этажа. Коридор был пуст, ни каких паукообразных детей, лишь огромная дыра зияла в стене черной кляксой. Ребенка так же не было видно ни на одном другом мониторе. Алмаз обхватил голову руками. Что же с ним происходит, черт возьми! неужели у него съехала крыша и это просто галлюцинации. Но ведь все было так реально! Он четко вспомнил громкий плач, бьющий по ушам, неестественно выкрученные ручки и ножки. По коже пробежали мурашки. Если это галлюцинации, то у него дьявольски больное воображение. Но куда он попал сейчас? В здании не было никаких коридоров с плиткой. Неужели это все время находилось под ним, за массивной дверью, закрытой на амбарный замок? Алмаз решил обойти весь подвал и внимательнее осмотреться. Соседняя дверь так же легко открылась, как и предыдущая. В небольшой комнате столь только столик, заваленный кипами старых папок, и облезший стул из фанеры. Придвинув стул, Алмаз начал копаться в папках, пытаясь найти ответы. И он их находил. С каждым открытым разворотом все более невероятные факты выстраивались перед ним в логическую цепочку.

  Здания так называемого "санатория" построили еще до войны. Сначала здесь располагалась клиника, во время войны сюда свозили раненных с южного фронта. После капитуляции Берлина, "санаторий" засекретили, местные врачи проводили аборты дамам высшего эшелона, скрывающим свой мелкие грешки, дабы не попрать моральный облик общества. В это время в США вспыхнула волна исследования химического и бактериологического оружия, и санаторий плавно переквалифицировался в лабораторию по разработке новых видов оружия. Секретными этапами со всей страны сюда свозили "отказников", грудных детей, от которых отказались нерадивые мамаши. Над младенцами ставили чудовищные эксперименты - юный, не обремененный заболеваниями, организм оказался идеальным материалом для экспериментов. Да и кто будет искать детей, от которых отказались собственные матери и которые по документам даже не рождались?