Отомщенный любовник

Он зашипел, как хищник, и вонзил клыки в ее шею.

Тело Бэт дернулось под ним, и Роф почувствовал, как между их бедер разливается тепло, которое не имело ничего общего с тем, что он оставил в ней. Ее кровь у него во рту была даром жизни, густая жидкость попадала на язык, затем стекала по горлу и наполняла его чрево теплом, словно освещая его плоть изнутри.

Он пил, продолжая двигать бедрами, ублажал ее, сам получая удовольствие, и когда насытился, то прижался лицом к следам своих укусов, а затем вернулся к ней, наклонившись и вытянув в сторону ее ногу, чтобы войти еще глубже, еще сильнее. Кончив еще раз, он обхватил рукой ее затылок и поднес ее рот к своему горлу.

Он не успел даже попросить. Бэт укусила его, и в то мгновенье, когда ее острые клыки прокололи его кожу, и Роф почувствовал сладкий укол боли, он снова кончил, еще сильнее чем раньше: осознание того, что он обладал тем, в чем она нуждалась, что она живет той жидкостью, что течет в его венах, было эротичным, как черт знает что.

Когда его шеллан закончила, и запечатала ранки, облизывая их, он перевернулся на спину, держа ее в объятьях, надеясь, что…

О, да, он чувствовал приятную усталость. Бэт лежала сверху, и Роф положил ладони ей на грудь и обнаружил, что она все еще была в ночной рубашке. Он стащил ее через голову и бросил куда-то в сторону. Снова нашел ее грудь. Она была такая тяжелая, такая полная в его ладонях, что ему пришлось прогнуться вперед, чтобы взять один из сосков в рот. Он посасывал их, пока не стало слишком трудно удерживать их тела вместе, и позволил себе откинуться назад на кровать.

Бэт вскрикнула, затем закричал он, и они снова одновременно кончили. Затем она рухнула с него, и они лежали рядом, тяжело дыша.

– Это было потрясающе, – выдохнула она.

– Охренеть как потрясающе.

Он нашел в темноте ее руку, и они лежали так какое-то время.

– Я хочу есть, – сказала она.

– И я.

– Отлично, давай я схожу и принесу нам что-нибудь.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Он потянул ее за руку, привлекая к себе, целуя. – Ты самая лучшая женщина, о какой мужчина может только мечтать.

– Я тоже тебя люблю.

И, будто они были подключены к одной розетке, их желудки заурчали.

– Замечательно, возможно, пришло время подкрепиться. – Роф отпустил свою шеллан, и они вместе рассмеялись. – Послушай, давай я включу свет, чтобы ты смогла найти свою ночную рубашку.

И тут же осознал, что что-то не так. Бэт перестала смеяться и наступила мертвая тишина.

– Лилан? Ты в порядке? Я причинил тебе боль? – О, Боже... он был таким грубым. – Мне очень жаль…

Она сдавленно его прервала:

– Моя лампа уже включена, Роф. Я читала, когда ты проснулся.

Глава 41

Джон тупо, не торопясь, принимал душ в квартире Хекс, тщательно намыливая себя, не потому что был грязным, а потому что понял,  в игры «забыть-и-забить» и «что-было-того-на-самом-деле-не-было» могут играть двое.

После того как она ушла, как ему казалось, сотню часов назад, первая мысль, посетившая его, была не очень хорошей. Если быть честным до конца, то все, чего он хотел, – это выйти прямо на солнце и покончить с неудачной шуткой под названием жизнь.

Он терпел поражения по многим фронтам. Он не мог говорить. Не рубил в математике. Его чувство стиля, без посторонней помощи и совета, было анемичным. У него были проблемы с эмоциями. Он часто проигрывал в кункен и всегда – в покер. И так далее по длинному списку недостатков.

Но хуже всего то, что он облажался в сексе.

Он лежал в постели Хекс и рассматривал вариант самосожжения, задаваясь вопросом, почему тот факт, что он оказался полным неудачником в постели заботил его больше всего.

Может, дело в том, что новейшая глава его сексуальной жизни привела его на еще более скалистую и враждебную территорию. Может, потому что эта, одна из последних произошедших с ним катастроф была так свежа в памяти.

А, может, она стала последней каплей.

Дело обстояло так: он занимался сексом дважды в жизни, и оба раза его поимели: один раз – жестоко и против воли, а второй – несколько часов назад, с его полного и безоговорочного согласия. Ощущения в обоих случаях были отвратительными, и, валяясь в кровати Хекс, Джон попытался прекратить самобичевание, но никак не мог. Ну конечно.

Однако с приходом ночи его неожиданно осенило, что он просто позволял другим трахать себе мозг. В обоих случаях он не сделал ничего плохого. Так какого хрена он думал о том, чтобы покончить с собой, когда проблема совсем не в нем?

Ответом было то, что он ни в коем случае не должен позволить сделать из себя вампирский эквивалент смора.

Черт, нет. Ответ таков: он больше никогда, ни за что в жизни не будет жертвой снова.

С этого самого момента, когда дело касается траха, иметь будет он.

Джон вышел из душа, насухо вытер свое мощное тело и встал перед зеркалом, рассматривая тугие мышцы. Когда он накрыл ладонью яйца и член, тяжесть мужского достоинства очень хорошо легла в руку.

Нет. Никогда больше он не будет чьей-то жертвой. Настало чертово время взрослеть.