ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

королем отразившееся яростно и на орудии королевской власти, ва козаках, во главе

которых стоял наш Хмель.

По смерти коронного великого гетмана, сын его, коронный хорунжий, будучи

озабочен содержанием в порядке громадного наследства после знаменитого

малорусского и червонорусского хозяина, должен был свои старостинские права

передавать подстаростиям, то есть управителям королевщин, а те не находили ничего

выгоднее и покойнее, как отдавать свою „державу* в аренду жидам. Уже и сам по себе

жид, хлопотливый и беспощадный экономист, в роли арендатора, был ненавистен

козаку, как он бывал нен авистен и заслуженному жолнеру. Но жиды, на свою беду,

всегда были готовы к услугам сильного, там, где он притеснял слабого. Так случилось

и в Чигирине.

По рассказу современного Хмельнитчине жида, Натана Ганновера, в этом

старостинском городе держал аренду жид Захария Сабиленский, который, так же, как и

другие заинтересованные в прижимке Козаков, вооружал хорунжого Ёонецпольского

против Хмельницкого,—хотя здесь тотчас надобно заметить, что арендатору

подстаростия не приходилось иметь подобных сообщений с широко* владетельным

магнатом, и что скорее мог выслушивать его изветы разве подстаростий. Как бы оно ни

было, только Ганновер по, вествует в своих воспоминаниях *) так:

Однажды хорунжий спросил жида Захария наивным тоном: „Ведь ты владелец

города: скажи-ка мне, кто именно богачи в нем?“ Намерение же его было навести на

них напраслину, дабы таким образом вымогать у них побольше денег. Захария назвал

ему богачей, упомянув, между прочим, и о чрезвычайном богатстве Хмеля. Услышав о

нем, хорунжий сказал: „Ведь отец мой завещал мне об этом зловредном человеке (слух

позднейший),., да и в самом деле откуда у него взялось такое чрезмерное богат-

*) Они напечатаны порусски вторым изданием в Лейпциге, в 1883 году, доктором

Манделькерном, под заглавием: „Богдан Хмельницкий, рассказ Еврея современника,

Очевидца событий в Малороссии за 1648—1653 годы“..

.

129

ство? Без сомнения, он ограбил моих же подданных, живущих в моих же

поместьях, следовательно все принадлежит мне“.

Конецпольский (продолжает свою полусказку Ганновер) насильно отнял у Хмеля

один хутор со всем скотом, до нескольких сот штук, чтб составляло около половины его

имущества.

Далее Ганновер рассказывает, выдавая все слышанное им за несомненное,—что

Хмельницкий, в отместку Кионецпольскому, подговорил Татар вторгнуться в его добра,

а потом проговорился об этом на попойке с козаками, и что за это, по доносу жида

арендатора, пан хорунжий бросил Хмеля скованного в тюрьму, намереваясь казнить его

смертью, однакож освободил его, по уверению друзей узника в его невинности.

Для истории Хмельнитчины, свирепствовавшей, между прочим, и над жидами, во

всем этом важна только характеристика жидоарендаторской деятельности в

Малороссии, представленная жидоммемуаристом.

Зависть к чужому куску хлеба, свойственная самим козакам не меньше шляхты,

сделалась, в этой громадной катастрофе, причиною гибели как взаимных завистников,

так и жидов, которые сообщали широкое движение сельскохозяйственной

промышленности, не разбирая средств к наживе, и как это было в Чигирине, по могали

шляхте притеснять Козаков. Но к зависти, обычной спутнице и козацкого, и

шляхетского хозяйства, присоединился еще и другой предмет жадного соискания в

малолюдном и опасном крае— женщина.

Хмельницкий был вдовец и имел уже взрослых детей; но попавшая какими-то

судьбами в козацкую Украину очаровательница степных сердец, Полька, предпочла его

своему коханку, пану подстаростию, Чаплинскому. Подняв обычную в самоуправной

стране войну за свою Елену, шляхетский Менелай вторгнулся в козацкую Трою,

Суботов, и вместе е похищением изменницы, похитил всю хозяйственную движимость

Хмельницкого. Жаловаться на подстаростия войсковой писарь мог только пану

старосте да верховнику козачества, коронному великому гетману. Суды градский,

земский и трибунал существовали исключительно для шляхты. Но пан староста был

потаковник своего наместника, а наместник его расставил по дороге к резиденции

коронного гетмана засады на Хмельницкого, если тому правда, чт5 потом писал

Хмельницкий в „Реестре козацких Кривдъ". Оставалось искать управы только у короля,

и Хмельницкий, в сопровождении десятка Козаков, отправился в Варшаву. Это могло

т. ц.

17

130

.

случиться не‘раньше конца ноября 1647 года, потому что Хмельницкий участвовал

в ноябрьском походе на Татар, о чем упоминает он в том же „Реестре", а в декабре он

был уже за Порогами. Как ни сильно терзала козака досада за наезд на хутор и за

похищение любовницы, но для Хмельницкого всего важнее было новое свидание с

королем. Ссора с Чаплинским, очевидно, послужила ему только предлогом для поездки

в Варшаву.

Он появился перед королем в то время, когда король, осно * вываясь на сеймовом

постановлении об удержании на службе квартяного войска, готовился к новому

способу войны с Турцией. Парижский рассказ Линажа со слов Радзеёвского о том, что

Владислав утаил от Оссолинекого сделанные козакам обещания, и что эту тайну