ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

ими обиженного, известного .королей опасного своим значением в Запорожском

Войске. Весьма быть может, что его обвиняли и в призыве Татар па староство

Еонецпольского. Могли даже войти и в соглашение с жидом-ареядатором, показавшим,

что Хмель, на пидпитку, проболтался козакам в отмщении пану старосте за хутор

посредством татарского набега. Как бы то нн было, только дошло до того, что его

схватили и едва не обезглавили. Тогда Хмельницкий решился бежать в пристанище

обедневших, промотавшихся, угрожаемых преследованием закона и беззакония,—за

Пороги.

Разсказы о приключениях Богдана Хмельницкого до бегства его за Пороги, равно

как и кобзарские думы о куме Хмельницкого, Барабаше, прятавшем королевские листы

„в глухом конце под во-

.

135

ротами®, интересны только, как характеристика козацкой и шляхетской публики

времен Хмельнитчияы. Ограничимся фактом его бегства, в сопровождении двух

сыновей и нескольких приятелей.

Из Запорожья начал Хмельницкий вести переговоры е Татарами. Но в это время

загорелась в Крыму новая усобица, а султан между тем прислал хану запрещение

вторгаться в Польшу, и потому товарищи Хмельницкого вернулись в Украину, чтобы

зазвать к нему большее число Козаков. Хмельницкий же, скрываясь на острове Буцком,

правильнее Бутском, или Бутовском, иначе Товмаковском *), управлял всем движением,

которое прикрывал покорными жалобами своими королю, коронным гетманам и

королевскому по козацким делам коммиссару.

Происходившие в это время в Запорожском Войске волнения напоминали начало

Павлюковщины. Повод или предлог к ним был тот же самый. „ Скарбовые люди®

опять не заплатили за целые пять лет козацкого жолду, и козаки подозревали в утайке

денег панов полковников. Недоверчивая всегда к своей старшине козацкая „чернь®

сделалась теперь недоверчивее, чем когда-либо. Теперь в Запорожском Войске

старшиновали не избранники боевого народа, а панские креатуры, охранители

землевладельческих интересов против козацких. Еще до побега Хмельницкого козаки, в

задорных случаях, поговаривали о повторении над ними того суда, каким павлюковцы

покарали „войсковых изменниковъ®. Самого коммиссара по козацким делам,

ПИемберка, обвиняли они в стачке с полковниками и в утайке жолду.

Но всего больше возмущала Козаков регуляция пропинационных доходов, пошлин

и чиншей в тех королевских имениях, где им было дозволено иметь свою оседлость

(обййстье), или где они занимались чумачеством и шинкарством. Эти доходы были

главными хозяйственными статьями в украиниых экономиях, но они требовали

постоянного надзора, правильного учета-, неутомимой х лопотливости. Ни к чему

этому пограничная шляхта не была способна. Она свои винокурни (винници),

пивоварни (бровары), „кабаки®, шинки, корчмы, мыта, прбмыта и чинши „пускала в

аренду®, а на свой пай оставляла хозяйство, более приличное сословию

господствующему: земледелие, скотоводство, пасеки, бобровые „гоны®, рыбные

„входы®,

*) Бутом называли козаки толмача, пояалорусски товмача. Отсюда и остров

Товмаковский, иначе Товмаковка.

1Вб

ОТПАДЕНИЯ МАЛОРОССП ОТ ПОЛЬШИ.

селитряные „бурты11 и поташные „буды". Арендаторами были почти везде Жиды,

если не Армяне, которых промышленная деятельность, не чуждая подкупа сильных и

прижимки слабых, местному простонародью, „гордившемуся украинскою вольностью

своею", казалась порабощением. А когда „жид-рандаръ" запрещал козаку выкурить

горилки, или сварить меду и пива к свадьбе, крестинам или храмовому празднику,

козак называл это „зневагою" христианской веры, „наругою" над християнскою верою.

Все вместе возмущало козацкую чернь, тесно соединенную с людьми посполитими и,

под влиянием вечно крамольничавших низовцев, приготовляло умы гулящаго" и

убогого народа (класс многочисленный и в нынешней Малороссии) к новому

покушению против господства так называемых „панов Ляховъ".

Король был сильно встревожен бегством Хмельницкого, у которого, как у

войскового писаря, хранились так называемые в кобзарских думах королевские листы.

Он тотчас поручил канцлеру выслать коммиссию для исследования терпимых козаками

притеснений, и велел выплатить козакам за пять лет жолд. Получив же известие, что

хан готовится к войне и послал к султану за эмиром, велел, как уже сказано, коронному

гетману быть ваготове. К сенаторам и панам написал он, чтобы все вышли с дотним

войском своим в поле и расположились на Черном Шляху между Белою Церковью и

Винницею, а московских воевод велел просить, чтобы спешили с помощью согласно

договору. Этим способом долженствовал начаться первый акт Турецкой войны.

В самом деле, отряды Орды Ногайской, Очаковской и Крымской приближались к

польским границам. Но, слыша о великом войске, стоящем между Брацлавом и

Винницею, немедленно вернулись в свои юрты; а гетман и сенаторы, узнав от

волоипского господаря, что султан отказал хану в эмирах, и что Татары ни в каком

случае не двинутся из Крыма, пока не яаростет трава, распустили 30.000 войска, и этим

способом опять отсрочили королевские замыслы до весны. Деятелями этой отсрочки,

оказавшейся гибельною, по исчислению Адама Киселя к путивльскому воеводе, кроме