Отправляющимся в путь на лодке заката

– Хори! – отфыркиваясь, Панесхи выбрался из воды и протянул руку младшему жрецу, в то время, как Амено так и застыл изваянием, парализованный страхом с бехе в руках. Но почти тут же юноша справился с собой – в конце концов, он единственный видел картину гибели Шедета, когда эти двое прятались кто в муке, кто в крокодильих кишках.

– Жив ли верховный жрец Ремнемнатх, да будет благословенно его имя? – придав голосу достаточно надменности, спросил Амено, ученик писца. Раньше он ни за что не отважился бы обратиться так к младшему жрецу; хотя жрец, трусливо спрятавшийся, когда старшие гибли в безнадёжной, но самоотверженной битве за Храм, возможно, заслуживал такого обращения. Он был похож на лягушку, этот нагой дрожащий мальчишка года на два моложе Амено, с пористой от воды кожей и сморщенными ладонями и ступнями.

– Верховный жрец погиб у алтаря, – гнусаво ответил он. – Нам следует погребсти его, как подобает.

Амено двинулся дальше по мостику, и этот Хори сделал движение, словно хотел схватить его за руку.

– Туда можно лишь посвящённым! – воскликнул он. Карлик Панесхи нерешительно посмотрел на Амено. Но ученик писца погрозил мальчишке золотым шипом на конце бехе.

– Следуй за мной, Хори, младший жрец! – сказал он повелительно и прошёл вовнутрь. Следовало быть твёрдым.

Уже притерпевшись к запаху крови и виду безжизненных тел, Амено сгрёб алтарные свитки в холщовую суму с изображением крокодила. Ремнемнатх с изодранной спиной и вправду лежал у алтаря, словно закрывая жертвенник своим телом.

– Пойдёмте! – скомандовал Амено и все трое живых покинули Храм. По пути Хори подобрал кусок льна, обмотав его вокруг бедёр, и быстрым движением сунул что-то в складки ткани.

Похоже было, что зачинщики бойни с рассветом схоронились где-то в укромном месте, предаваясь сну, отдыхая, прежде чем вечером снова оживить своих слуг и докончить начатое.

– Надо покинуть сие пепелище, – сказал Амено, с тревогой вглядываясь в улицу впереди. Теперь ему мерещились тени, таящиеся среди убитых и за занавесями в проёмах дверей. – Кровь убитых оскверняет священную землю. А ночью мы станем кормом для львов.

– Можешь не говорить так высокопарно, – буркнул младший жрец.

– Я не раб и не простолюдин, чтобы пользоваться низкой речью, – отрезал Амено и поглядел на Панесхи: понял ли тот, что Хори сейчас попытался перехватить главенство в их маленьком отряде? – Земля отравлена и гнев богов неминуем. Вопрос только в том, падёт ли он на наши головы, или на чьи-то ещё.

– Надобно погребсти убитых, – снова попытался протестовать Хори.

– Ты кто, пять бальзамировщиков? – насмешливо спросил Амено. – Все потрошители мертвы, и уту, и херихебы, и все плакальщицы тоже мертвы. Как ты собрался погребать жрецов? Или ты замахиваешься сразу похоронить весь город? Здесь поможет только прибытие войска фараона, глупец!

– А как мы уйдём из города? – ловко перехватил тему карлик.

– Нужна лодка, – нахмурился юноша. – Ушебти догонят нас ночью и на дороге, и в пустыне. А в воду им пути нет. Пойдёмте к пристани.

Солнечная ладья Манеджет вошла в силу, напекала им головы, и они старались держаться в тени домов. Обгорелые связки тростника бывшей пристани уже были видны, когда все трое вдруг услышали горестные крики с главной площади. Не сговариваясь, они повернули туда.

Возле изукрашенной колесницы гонца наместника топтались возничий и разодетый вельможа, по всему – гонец. Возница стенал, заламывая руки, а вельможный гонец деловито переворачивал тела, разбросанные по плитам площади, разглядывая раны и всматриваясь в лица. Он первым и заметил их, остановившихся под сенью обелиска в честь победы в Лахре.

– Эй, вы! – он махнул жезлом, призывая. Голос его звучал гневливо и раздражённо. – Приблизьтесь, чтобы я видел ваши лица! Властью фараона, да будет он здоров и благословен, и славного наместника нома приказываю: доложите гонцу наместника Собехнеферкаптаху, что случилось в несчастном Шедете? Кто убил всех этих людей? Пустынные собаки? Львы? Кочевники? Где нападавшие? Кто ещё жив? Говорите!

Он принял горделивую позу, выставив ногу вперёд и, ожидая доклада, покосился на бехе, который Амено держал в руках.

Выступил Хори – младший жрец всё-таки был старше в глазах богов, чем ученик писца и бестолковый карлик. Гнусавя и сбиваясь, он начал рассказывать, что во время вечерней службы в Храм ворвались чудовища числом в десятки, учинив побоище и погубив Верховного жреца, священников и стражу и множество священных крокодилов…

– Замолчи, – велел Себехнеферкаптах, и ткнул жезлом в сторону Амено. – Говори ты! Что произошло?

– Ушебти Сехмет, – сказал Амено. – Колдовство. Ночью они убили всех и спрятались в песке. Я видел. Я укрылся в тростниках. Чародей ещё где-то здесь, и с темнотой он вернётся.

Лицо вельможи посерело от страха. Он отцепил свиток, примотанный к поясу и сунул папирус Хори.