Отправляющимся в путь на лодке заката

– Бери! Здесь сказано, что фараон Нектанеб, благословенно его имя, третьего дня скончался в Уассете. На трон восходит его пасынок, светлейший Пентаур, да будет он вечно здоров и благословен! Найди того, кто уцелел из властей, отдай ему свиток!

Он подтолкнул возницу и забрался в колесницу.

– А мы уезжаем, путь до Каср Каруна неблизок. Дела службы не позволяют мне оставаться здесь ни на четверть часа!

Колёса загрохотали по плитам, и колесница, объезжая трупы, быстро набрала ход и скрылась за домами. Стоящий в ней Себехнеферкаптах делал охранные жесты от злого колдовства.

– Дай! – Амено выхватил у Хори папирус. – Из властей тут уцелели только мы!

Он развернул свиток, вчитываясь в знаки церемониального письма.

– Что там? – дернул его за повязку Панесхи.

Уважение к написанному слову боролось в сердце Амено с желанием сказать правду. И сегодня, в кои-то веки, можно было не бояться лишних ушей.

– Царица Тейе наконец извела мужа, – ответил он. – И посадила на трон своего сынка Пентаура.

Хори и Панесхи в ужасе зажмурились и закрыли уши ладонями. За недозволенные речи – битьё палками и позорная смерть!

– Слушайте! – рявкнул Амено. – Это война богов! Шедет – ближайший к Реке город Крокодила! Потом они пойдут в Ком Омбо и Хавару! Вы хотите, чтобы культ великого Себека был поруган и забыт?

Вслух никто, конечно, не говорил, но из шёпотов и обрывков слухов давно уже было известно, что фараон отвернулся от жрецов Себека, решив, что бог-кормилец отвернулся от Та-Кемет. Три года скудных разливов, высота которых упала с шестнадцати локтей до полутора в этом году, поставили страну на грань голода. Наместник уже в открытую высказывал своё недовольство жрецам Храма в Шедете, не умеющим ублажить Себека для щедрого разлива.

Ниже по течению, в городах Дельты в сезон засухи вспыхнула чума, и силу набрали жрецы-лекари Сехмет, танцующей на крови. Царица Тейе была из Иунета Та Нечерет, города богини Хатхор, чьей тёмной ипостасью выступала Сехмет. Лекари остановили эпидемию и свели в могилу фараона. Только в прошлом году в столице во славу Сехмет возвели больше семисот статуй.

А теперь Львица решила повергнуть соперников в прах.

– Мы нежеланные гости! – уже спокойнее сказал Амено. – Нас могут принять где-нибудь, но слуги царицы удушат нас по одиночке, потому что мы видели, что случилось в Шедете. Это не был гнев богини, это была подлая и коварная резня, и незачем оставлять нас в живых. Даже молчащие, мы станем предметом обсуждения и слухов. Мы должны будем исчезнуть.

Хори отнял ладони от ушей и недоверчиво посмотрел на Амено.

– И что же нам делать?

– Не зря я взял свитки, – юноша потряс холщовой сумой с храмовыми папирусами. – Идёмте на пристань, как я говорил. Нам нужна тростниковая лодка. Слуги Себека не тронут тех, кто путешествует по Реке в лодке из стеблей папируса.

У пристани, конечно, сгорело всё, но рыбачьи лодки нашлись ниже по течению, спрятанные в камышах. Амено отправил карлика за едой и питьём, а они с Хори тем временем выволокли лёгкую лодку на берег и перетащили её к бывшей пристани – оттуда почти не имеющим навыков плавания по реке служителям храма легче было спустить её на воду, чем пробираться по извилистым протокам в камышах.

– Мы поплывём на закат, и откроем Врата, – сказал Амено, когда они сели передохнуть, отдуваясь.

Хори испугался.

– Почему, ты думаешь, Ремнемнатх не проводил ритуал Врат? Жалкий ученик писаря, ты думаешь, Верховный жрец был глупее тебя?

Амено в ярости схватил бехе и сильно стукнул Хори по спине. Только жёсткостью можно добиться послушания – так учили в Доме жизни. И лишь Амено здесь знал, что делать.

– Не перечь мне, глупец! Нам некуда плыть – везде нас ждёт только смерть! Я не безумец, а Ремнемнатх не знал многого. Не знал про смерть фараона, не знал про подлость Тейе, да будет проклято её имя! Мы откроем Врата и вознесём Себеку жертву, чтобы он даровал разлив. Большой разлив, которого Та-Кемет не знал уже много лет. Жрецы боялись непредсказуемости Себека, который в щедрости своей мог смыть водами реки прибрежные города и деревни, превратив разлив в бедствие. Нам же бояться нечего. Нам уже нечего бояться!

– И какую жертву ты вознесёшь? – гнусаво протянул Хори, пока ещё не соглашаясь с планом Амено.

Глаза юноши вспыхнули.

– У нас есть Панесхи, – тихо сказал он. – И, если будет надо, мы возьмём в лодку ещё два трупа.

– Это кощунство! – закричал Хори, отшатнувшись.

– Кощунство – позволить городам Себека исчезнуть из памяти, будто их и не было! – зло крикнул Амено в ответ. – Выбирай, какое святотатство для тебя страшнее! Малые жертвы, или ещё большая резня? Жестокость ради жизни! Думаешь, мне нравится то, что мы должны сделать?

Они посидели молча, насупясь.

– Ты не херихеб, – нерешительно сказал, наконец, Хори. – Ты не сведущ в магических свитках и обрядах.

Амено засмеялся.

– А кто нас учил в Доме жизни, по-твоему, дурень? Не херихебы, что ли?

– Жрецы много лет постигают науку магии и призыва богов, – сказал Хори, чтобы хоть какое-то последнее слово осталось за ним.