Отпрыск королевы-ведьмы

Роберту Кеану казалось, что поезд никогда не доберется до Чаринг-Кросс. Его беспокойство было ужасающим. Он постоянно переводил взгляд со своего отца, с которым делил купе, на летящий мимо пейзаж с его перспективами верстовых столбов; и доктор Кеан, хотя и проявлял меньше беспокойства, тем не менее был напряжен до предела.

Этот рывок из Каира домой был чем-то вроде лихорадочной мечты для обоих мужчин. Узнать, что пока кто-то ищет злобного и непримиримого врага в Египте, что этот враг, тайно вернувшись в Лондон, плетет свои злые чары вокруг "тех, кого мы любили, самых красивых и лучших", – значит познать значение испытания.

В погоне за Энтони Феррарой – воплощением ужасного зла – доктор Кеан оставил свою практику, уехал из Англии в Египет. Теперь он снова спешил назад; ибо, пока он искал в странных и темных местах этой таинственной страны Энтони Феррару, последний был мрачно активен в Лондоне!

Снова и снова Роберт Кеан перечитывал письмо, которое, несомненно, как королевский приказ, отозвало их. Оно было от Майры Дюкен. Одна строчка в нем упала на них, как бомба, изменила все их планы, разрушила единственный оставшийся у них осколок мира.

В глазах Роберта Кеана вся вселенная сосредоточилась вокруг Майры Дюкен. Она была единственным существом в мире, о котором ему было невыносимо думать в сочетании с Энтони Феррарой. Теперь он знал, что Энтони Феррара был рядом с ней, несомненно, в этот самый момент направлял те черные искусства, в которых он был мастером, на разрушение ее разума и тела – возможно, самой ее души.

Он снова вытащил из кармана потертый конверт и прочел это зловещее предложение, которое, когда его взгляд впервые упал на него, заслонило солнечный свет Египта.

"…И вы будете удивлены, узнав, что Энтони вернулся в Лондон … и является здесь частым гостем. Это совсем как в старые добрые времена…"

Подняв измученные глаза, Роберт Кеан увидел, что отец наблюдает за ним.

– Успокойся, мой мальчик, – убеждал доктор. – Нам это ничего не даст, Майре это ничего не даст, если ты расшатаешь свои нервы в то время, когда тебе предстоят настоящие испытания. Ты спровоцируешь еще один срыв. О! Я знаю, это тяжело, но ради всех старайся держать себя в руках.

– Я пытаюсь, сэр, – глухо ответил Роберт.

Доктор Кеан кивнул, барабаня пальцами по колену.

– Мы должны быть дипломатичными, – продолжил он. – О том, что Джеймс Сондерсон предложил вернуться в Лондон, я понятия не имел. Я думал, что Майра будет далеко за пределами черного водоворота в Шотландии. Если бы я подозревал, что Сондерсон приедет в Лондон, я бы принял другие меры.

– Конечно, сэр, я это знаю. Но даже в этом случае мы не могли бы этого предвидеть.

Доктор Кеан покачал головой.

– Подумать только, пока мы прочесывали Египет от Порт-Саида до Ассуана, он смеялся над нами в Лондоне! – сказал он. – Сразу после инцидента в Мейдуме он, должно быть, покинул страну – как, одному Богу известно. Этому письму уже три недели?

Роберт Кеан кивнул.

– Что могло случиться с тех пор… что могло случиться!

– Ты слишком мрачно смотришь на вещи. Джеймс Сондерсон – римский страж. Даже Энтони Феррара не смог бы там продвинуться.

– Но Майра говорит, что Феррара – частый гость.

– А Сондерсон, – ответил доктор Кеан с мрачной улыбкой, – шотландец! Положись на его дипломатию, Роб. Майра будет в достаточной безопасности.

– Дай Бог, чтобы это было так!

На этом между ними воцарилось молчание, пока точно по расписанию поезд не замедлил ход на Чаринг-Кросс. Воодушевленные общим беспокойством, доктор Кеан и его сын были первыми среди пассажиров, которые прошли платформу. Машина уже ждала их, и через пять минут после прибытия поезда они, кружась в лондонском потоке машин, направлялись к дому Джеймса Сондерсона.

Он располагался в этом причудливом захолустье, вдали от автострады Хай-Уэйс-Далвич-Коммон, и представлял собой беспорядочное здание с красной черепицей, которое когда-то было фермерским домом. Когда большая машина подъехала к воротам, им навстречу вышел Сондерсон, ширококостный шотландец с карими глазами и длинными и неопрятными седыми волосами. Майра Дюкен стояла рядом с ним. Быстрый румянец на мгновение окрасил ее лицо; затем оно снова стало бледным.

Действительно, ее бледность вызывала тревогу. Когда Роберт Кеан, выскочив из машины, схватил обе ее руки и заглянул ей в глаза, ему показалось, что у девушки почти неземной вид. Что-то сжало его сердце, заморозило кровь; ибо Майра Дюкен казалась существом, едва ли принадлежащим к миру людей, – казалась уже наполовину духом. Было приятно видеть свет в ее милых глазах, но ее хрупкость и некоторая прозрачность цвета лица приводили его в ужас.

И все же он знал, что должен скрыть от нее эти страхи; и, повернувшись к мистеру Сондерсону, он тепло пожал ему руку, и компания из четырех человек прошла через низкое крыльцо в дом.

В коридоре стояла мисс Сондерсон, типичная шотландская экономка, приветливо улыбаясь; но в тот самый момент, когда она приветствовала их, Роберт Кеан внезапно остановился, как вкопанный.