Отпрыск королевы-ведьмы

В этот невероятный момент он ослабил тот железный контроль над своим разумом, который один только и спасал его раньше. Даже когда он осознал это и попытался прийти в себя, он знал, что было слишком поздно; он знал, что он погиб!

Мрак… чернота, не нарушаемая ни единым пятнышком света; приглушенный ропот повсюду; ропот толпы людей. Темнота была пропитана тяжелым запахом благовоний.

Раздался голос, за которым последовала полная тишина.

Снова зазвучал голос, сладко напевающий.

Последовал ответ глубокими мужскими голосами.

Отклик был подхвачен повсюду – крошечное пятнышко росло во мраке и росло, пока не обрело форму; и из темноты появился силуэт женщины в белом одеянии – высоко—далеко.

Откуда бы ни исходил луч, освещавший ее фигуру, он не рассеивал окружавший ее стигийский мрак. Она была залита ослепительным светом, но окружена непроницаемой тьмой.

Ее тускло—золотистые волосы были окружены лентой из белого металла, похожего на серебро, с круглым полированным диском, который сиял, как маленькое солнце. Над диском выступал орнамент в форме паука.

Интенсивный свет ярко выделял каждую деталь. Шея и плечи были обнажены, а блестящие руки цвета слоновой кости были подняты – длинные тонкие пальцы держали высоко золотую шкатулку, покрытую тусклыми фигурами, почти неразличимыми на таком расстоянии.

Сверкающая зона из того же белого металла ограничивала белоснежные драпировки. Ее босые ноги выглядывали из-под развевающегося халата.

Вверху, внизу и вокруг нее была – мемфианская тьма!

Тишина – благовония были удушающими.... Голос, казалось, доносившийся издалека, воскликнул: "На колени перед Книгой Тота! На колени перед королевой мудрости, которая бессмертна, будучи нерожденной, которая мертва, хотя и жива, чья красота для всех людей – чтобы все люди могли умереть…

Весь невидимый зал подхватил песнопение, и свет померк, пока не стало видно только пятнышко на диске под пауком.

Затем и это тоже исчезло.

Яростно звонил колокол. Его шум становился все громче и громче, он становился невыносимым. Кеан раскинул руки и, пошатываясь, поднялся, как пьяный. Он схватился за настольную лампу как раз вовремя, чтобы она не опрокинулась.

Это был звонок его телефона. Значит, он был без сознания – под действием каких-то чар!

Он снял трубку и услышал голос своего отца.

– Это ты, Роб? – с тревогой спросил доктор.

– Да, сэр, – с готовностью ответил Кеан, открыл ящик и сунул руку за шелковым шнуром.

– Есть что-то, что ты должен мне сказать?

Кеан без предисловий взволнованно пустился в рассказ о своей встрече с Феррарой.

– Шелковый шнур, – закончил он, – в данный момент у меня в руке, и…

– Подожди минутку! – раздался довольно мрачный голос доктора Кеана.

Последовал короткий промежуток времени; затем—

– Слушай, Роб! Послушай это из сегодняшней газеты: "Сегодня поздно вечером служащий в одном из залов Индийской секции Британского музея сделал любопытное открытие. Каким-то образом был вскрыт ящик, и, хотя в нем находились более ценные предметы, единственным предметом, который похитил вор, был удушающий шнур бандита из Кундели (район Нурсингпор).

– Но, я не понимаю.

– Феррара хотел, чтобы ты нашел этот шнур, мальчик! Помни, он не знаком с твоими комнатами, и ему нужно сосредоточиться на своих проклятых силах! Он хорошо знает, что эта вещь будет где-то рядом с тобой, и, вероятно, он знает что-то о ее ужасной истории! Ты в опасности! Держи себя в руках. Я буду у тебя меньше чем через полчаса!

Шнур бандита

Когда Роберт Кеан повесил трубку и снова оказался отрезанным от внешнего мира, он с неподвластным ему ужасом осознал, как в этой тихой заводи, так близко к главному потоку, он все же был далек от человеческого общения.

Он вспомнил ночь, когда среди такой тишины, которая сейчас царила вокруг него, он стал объектом сверхъестественной демонстрации; как его рассудок, его жизнь подверглись нападению; как он бежал от толпящихся ужасов, которые были направлены против него его сверхъестественно одаренным врагом.

Было что-то очень пугающее в тишине двора – тишине, которая для других могла бы означать покой, но для Роберта Кеана означала угрозу. То, что план Феррары был направлен на его свободу, что его замысел должен был привести к задержанию его врага, в то время как он направлял свою деятельность в других направлениях, казалось правдоподобным, хотя и неадекватным. Тщательно спланированный инцидент в музее, в результате которого у констебля оказалась карточка Кеана; явная вероятность того, что детектив может постучать в его дверь в любой момент, с неизбежным результатом его задержания в ожидании расследования, сформировала цепочку, которая казалась завершенной, за исключением того, что Энтони Феррара был интриганом. Для другого человека набрать столько очков было бы заметной победой; для Феррары такая победа была бы тривиальной.

Что же тогда это значило? Отец рассказал ему, и жуткие события того вечера стали доказательством мудрости доктора Кеана. Таинственная и злая сила, которой управлял Энтони Феррара, была направлена на него!