Отпущение грехов

Его губы на моих губах, грубая щетина на его лице царапает мою кожу. На вкус он как грех и одновременно как Божья благодать. От этого противоречия меня бросает в жар. Должно быть, то же чувство, что сейчас звенит во мне, испытывала и Ева, когда срывала с дерева ярко-красное яблоко, когда решила вонзить зубы в соблазнительную мякоть. Вкус греха, вкус запретного — это не похоже ни на что на свете. И Эзра — это грех, но также он и прощение, и я знаю, что, вкусив его, буду гореть в аду. «Тебе не должно это нравиться, Эвелин». Но мне нравится. Не должно, да, но я ничего не могу с собой поделать. И я вонзаю зубы в запретный плод. Я цепляюсь за шею Эзры, вонзаюсь пальцами в его густые волосы, а мои губы обрушиваются на его. Я прижимаюсь к нему всем телом. Мои стоны перекатываются в его рот. Пусть он говорит, что я с дефектом, но он хочет меня. Он хочет меня, и я соблазню его. Я заставлю его грешить, я сделаю его своим грешником. Я позволю ему отвести меня к дьяволу, а затем убью его.

Моё сердце бешено колотится под рёбрами, и демон в моей голове неистово завывает. «Эвелин, не делай этого, чтобы использовать его. Ты делаешь это, потому что хочешь, чтобы он воспользовался тобой, жалкая маленькая грешница!».

Нет! Мне необходимо найти того, кто убил мою сестру, перерезать ему горло и наблюдать за тем, как его кровь, вся до последней капли, будет вытекать из его ничтожного тела, и единственный способ достичь этой цели — держать Эзру рядом. Поэтому я притягиваю его ближе, лишь по этой причине мои руки блуждают по его крепким мышцам. Он должен знать, кто убил мою сестру. У него могут быть какие-то идеи по этому поводу, и мне нужно, чтобы Эзра полюбил меня. Мне нужно, чтобы он пал на колени передо мной. Секс — это власть, но любовь — проклятье, и мне необходимо, чтобы он любил меня так сильно, что будет готов пойти ради меня на всё, на предательство самого себя.

Его пальцы впиваются в мою челюсть, оставляя синяки, забирая меня в плен, делая меня своей. Его язык бесцеремонно овладевает моим ртом, его зубы вонзаются в мою нижнюю губу, кусая так сильно, что идёт кровь. И вдруг, когда я уже на пороге ада, он отталкивает меня.

Я отшатываюсь, держась за ноющую челюсть.

Эзра смотрит на меня своими тёмными, бездушными глазами и вытирает рот рукой. Он грешник. Грязный, порочный грешник, но, даже несмотря на это, я вижу, что он осуждает меня. Он разворачивается и выходит из комнаты, не сказав ни единого слова. Дверь с грохотом, который эхом прокатывается по пустой комнате, захлопывается. Я смотрю на закрытую дверь, моя грудь тяжело поднимается и опускается. Мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти врезаются в кожу. Я злюсь, я сбита с толку. Проходит несколько минут, и я понимаю, что он больше не вернётся, и решаю уйти. Свернув за угол, я вижу Эзру, который, обхватив себя руками, стоит в дверном проёме своего кабинета. Пока я иду по коридору к лестнице, его осуждающий взгляд пронзает меня насквозь.

Всю дорогу домой я не могу ясно мыслить. Мне хочется плакать. Мне хочется кричать, но я не могу, потому что в метро меня окружает слишком много людей. Едва оказавшись в своей квартире, я захлопываю дверь и кричу, потому что до сих пор ощущаю во рту вкус его члена.

Моя спина горит, как и моя душа. Мне стыдно за те вещи, что я позволила ему делать с собой, за то, что хочу быть на месте той рыжей девки в обтягивающем белом платье. Я хотела испытать на себе его скверну, чтобы его грех покрыл каждый миллиметр моей кожи, а потом я хотела, чтобы он выбил из меня этот грех. И это тоже грех. Пагубный грех. Мне нравилось ощущать его у себя во рту, нравилось, как от удовольствия его пальцы запутывались в моих волосах. Он — дьявол во всей своей животной грубой красоте, и он вводит невинных во искушение. «Эвелин, он — голова змия. Отруби голову, и умрёт всё тело». Демон внутри меня опять вопит, и я никак не могу его заткнуть. «Используй его, чтобы найти убийцу, а потом убей его». И я убью его.