Отпуск следопыта (СИ)

За разговором они шли по дорожке, которая вскоре спустилась к бурливому, белёсому от пены потоку. Справа показалась узорчатая Привратная Беседка, в которой любили посидеть на дорожку или скоротать время, поджидая кого-нибудь. Беседка была пуста, но сердце Арагорна забилось быстрее. Он уже близко! Еще сотни три шагов, поворот — и над рекой встанет изогнутый аркой каменный мост, а за ним, на том берегу, покажутся дома людей-дунаданов. Поселение невелико, дюжины две домов; большая часть народа скитальцев скрытно живет на севере… Зато матушка ждет его здесь, в маленьком домике под скалой в конце поселка!

Но матушка не стала дожидаться его в доме, а вышла навстречу, к мосту. Они с Виньясуром заметили ее одновременно. Лицо эльфа осветилось теплой улыбкой. Издали поклонившись женщине, он сказал Арагорну:

— Позволь мне покинуть тебя, друг. Надо сообщить о твоем появлении Владыке Элронду. Он с радостью примет тебя, как только ты отдохнешь с дороги и наговоришься с матушкой.

С рукой у сердца он коротко поклонился Арагорну и легким шагом двинулся по дороге вглубь долины, к дому Элронда.

«Так ли уж рад будет Владыка?» — мелькнуло у Арагорна. Но он отбросил эту мысль и бегом кинулся через мост к хрупкой женщине в темном платье.

Подхватил ее, расцеловал в обе щеки, закружил в объятиях.

— Полно… Да полно тебе, Эстель! — проговорила она сквозь смех. — Так-то ты уважаешь мои седины. И это почтительный сын!

Арагорн выпустил матушку, опустился на колено, поцеловал ей руки:

— Прости, матушка. Я так долго был вдали от тебя… Некому было учить меня почтительности.

— Оно и видно!

Матушка Гильраэн взяла сына за подбородок, откинула ему волосы со лба, вгляделась в его лицо внимательно и серьезно. Арагорн трепетно всматривался в родные черты, с грустью замечая следы времени и долгой печали — пряди седины в густой черной косе, тени под усталыми глазами, новую морщинку между бровей, горькую складку у губ…

Нет, матушка все равно прекрасна! Прекрасней всех, кроме Арвен… Но пусть скорее улыбнется!

Она улыбнулась, и лицо ее оживилось и помолодело.

— Ты совсем вырос, сын, — ласково и чуть насмешливо сказала она. — Повзрослел. Уже поздно учить тебя — толку все равно не будет… Пойдем домой.

Они пошли через поселок.

Вопреки словам Виньясура, он не был пуст. По луговине между домами носились мелкие ребятишки. Арагорн не помнил никого из них: когда он был здесь в последний раз, самые старшие из них еще пускали пузыри в люльках. На одном крыльце молодка тетешкала младенца, на другом две старушки споро крутили веретена… Мужчин не было видно. Из-за большого дома, со старой учебной площадки, доносился стук палок, звонкие крики, да командовал неокрепший юношеский басок.

Встречные ребятишки с любопытством разглядывали Арагорна, женщины кивали ему и Гильраэн, махали руками, но никто не навязывался с приветствиями или с расспросами. В поселке знали, что после долгого похода человеку желаннее всего теплое внимание родных. А новостей и рассказов можно подождать, тем более что важные вести объявят не откладывая, а с неважными и торопиться незачем.

Дом матушки не изменился за эти годы. Он так же весело смотрел окошками в синих рамах из-под широкой двускатной крыши, те же резные узоры красовались на ставнях и на столбиках крыльца, так же тщательно были выбелены швы между камней основания, те же цветы пестрели у крыльца. Только яблонька, которую Арагорн посадил в прошлый раз, выросла, превратилась в раскидистую яблоню, усыпанную мелкими краснобокими завязями. Воздух наполняли летние ароматы детства — медовый дух резеды, пряный запах скошенной травы и согретого солнцем смолистого дерева.

Внутри дома встретило все знакомое: чисто вымытые деревянные половицы, домотканые шерстяные коврики, закопченные камни очага, крутая лесенка с вытертыми ступенями, ведущая в матушкину горницу…

Арагорн вдохнул смесь запахов дома — воска и лаванды, дымка и свежего хлеба — и ему почудилось, что он — мальчишка, только что носился с друзьями по улице, и сейчас матушка скажет: «Набегался, озорник? Гномы-рудокопы и то чище. Ну-ка мыться, и за стол!»

Закрыв дверь, матушка крепко обняла его и, прижавшись к груди, сказала тихо:

— Добро пожаловать домой, Эстель. Вестей не было так долго!.. Я очень ждала тебя. И очень боялась не дождаться.

Легкие, веселые слова застряли у Арагорна в горле, и он пробормотал виновато:

— Ну что ты, матушка… Я всегда возвращаюсь. Просто… оттуда, где был, я не мог послать ни весть, ни весточку. Зато сейчас все расскажу сам!

— Где тебе, — Гильраэн уже овладела собой, и голос ее окреп. — Голодный, с дороги уставший. Двух слов не свяжешь. И пыльный, словно рудничный гном! Бегом мыться, и за стол.

Сейчас Арагорн смог бы шагать весь день, а потом ночь напролет вести беседы. Но нельзя же сразу огорчить матушку непослушанием!