Отпуск следопыта (СИ)

В поселке прокукарекал петух, прогнав остатки сонной неги. Арагорну вспомнилось вчерашнее. Беспокойство засвербило в нем, заставляя ворочаться, и в конце концов вытолкнуло из кровати.

Как там Владыка? Оправился ли от новости? Смирился ли с решением Арвен? Конечно, Элронд не станет на деле препятствовать их союзу. Но как хочется, чтобы и в душе он принял их любовь, чтобы радовался, а не горевал!

Ждать приглашения Владыки, сидя в четырех стенах, было решительно невозможно: в безделье время тянется невыносимо медленно. Лучше пройтись.

Разыскав в сундуке здешнее повседневное платье, Арагорн тихонько оделся, прихватил на кухне краюху вчерашнего хлеба и выскользнул из дома в первые лучи солнца.

По натоптанной тропке он пошел вверх по реке. За домом к воде спускалась скала. Арагорн пробрался по камням, затем поднялся на берег. От отвесного утеса на другой стороне его отделял поток прозрачной воды, затемненный в том месте, где под утесом река выбила глубокую яму. В ранней юности Арагорн лазил по стене утеса — с него не страшно было сорваться в реку… А потом Элрохир научил его прыгать с вершины в воду и вечно подзуживал его и Элладана. А матушка до сих пор не знает о тех прыжках!

Улыбаясь воспоминаниям, Арагорн шагал по узкой тропинке между камней, сквозь буковую поросль. Тропинкой пользовались: она не заросла, в сырых местах Арагорн видел отпечатки маленьких сапог. Должно быть, ребятня с утра пораньше отправилась ловить форель в заводях выше по реке.

В полулиге от поселка, там, где тропка удалялась от реки и уходила налево на склон, от нее отделился еле заметный след направо, к самому берегу. Неподалеку шумел перекат, и Арагорн не слышал голосов. Но место было подходящим для мальчишеских игр: в десятке шагов от тропы рос кряжистый, развесистый дуб. Если бы Арагорн был мальчишкой, он обязательно влез бы на дуб и затаился там, вообразив себя эльфом-разведчиком.

Присмотрелся — точно, в развилке ствола, саженях в трех от земли кто-то шевелился. Сквозь листву виднелась то зеленая, то коричневая ткань.

Следопыт тихонько сошел с тропы, обогнул дерево, взглянул сквозь кусты ивняка. Ниже переката, на краю глубокого бочажка* по колено в воде стояли с удочками двое мальчишек лет семи-восьми. Парнишка постарше, уже вошедший в отрочество, наблюдал за ними с берега. В руках у него был лук, за плечами — колчан со стрелами.

Не желая огорчить дозорного, Арагорн вернулся к дереву и с хрустом наступил на сучок. Разлилась трель зяблика, и детский голос воскликнул:

— Стой! Покажи руки или я стреляю!

Арагорн послушно вытянул руки пустыми ладонями кверху:

— Я свой, из поселка. У меня нет оружия.

Из листвы высунулось острие стрелы и древко лука, за ним — сосредоточенная детская мордашка.

— А, правда свой. Я тебя вчера видел, — сказал мальчишка разочарованно, опуская лук. — Барагил! У нас гость! Тот, вчерашний!

— Не голоси на всю долину, рыбу спугнешь, — строго сказал подросток, бесшумно подошедший от реки. Серьезное лицо его не лишилось еще детской округлости, но ростом он почти догнал Арагорна и уже начал раздаваться в плечах. Он коротко поклонился:

— Здравствуй, господин. Прости, что Имдир встретил тебя столь неприветливо. Но он дозорный, это его долг.

— Здесь бывают чужие?

— Нет, — смутился Барагил. — Но мало ли что…

— Как улов?

— Двинион и Маллас только учатся. Пока поймали трех. Хочешь взглянуть, господин?

Арагорн с улыбкой кивнул.

Сделав знак следовать за ним, Барагил повернулся и пошел по узкой стежке сквозь заросли ивняка, ловко, почти как эльф, не топая и не задевая веток. У него были хорошие учителя.

У самого выхода на прибрежную гальку он вдруг остановился и обернулся:

— Я помню тебя, господин. Ты посещал нас семь лет назад. Я тогда был совсем мелким. Правду говорят, что ты Арагорн, сын Араторна, нашего прежнего вождя? И что ты много лет воевал на юге?

— Да.

Глаза Барагила загорелись, церемонная учтивость мигом слетела:

— Значит, ты наш вождь? Ты пришел собрать настоящее войско, чтобы прогнать орков?

Вот о чем поговаривают в поселке, чего ждут от него, Арагорна! Как объяснить, что битвы под развернутыми стягами, при громком пении труб — не всегда прямой путь к победе?

— Нет, — ответил он. — Северу пока не время выступить открыто.

— Что же, наши так и будут прятаться от орков по кустам? И отстреливать из засады?

— Ты когда-нибудь стрелял по оркам, Барагил?

Тот потупился, заправил за ухо выбившуюся из хвоста на затылке прядь:

— Нет. Меня только на будущий год в поход возьмут. Это лето велели малышню пасти, ну и вести передавать в Пригорье, если что срочное… Но отец и брат, они каждое лето их бьют, а иногда и в зиму!

— Ты рад всякий раз встречать их из похода живыми?

— Конечно! — парнишка с недоумением хлопал глазами.

— В открытой войне ты мог бы их не дождаться. Не торопи ее. В свой срок она тебя не минует.

Барагил был разочарован. Он нахмурился, упрямо помотал головой, открыл рот, чтобы еще что-то спросить или поспорить, но тут от реки донесся восторженный детский вскрик:

— Клюет! Большая! Барагил, помоги!