Отравленная роза (СИ)

Смятая простынь и хриплые вдохи. Он сжимал её грудь, чувствуя упоение, перед ним не было веснушек и рыжих прядей. Аллегра больше не посмела обмануть его, и Северус сам не просил об этом. Перед ним, наконец, предстала совершенно иная, неопороченная ложью женщина, что отдавала ему себя безвозмездно. Прекрасны хрупкие руки и немеющие пальцы, пытающиеся вернуть себе дееспособность движений. Новая неописуемая взлохмаченность и теперь отсутствие льда во взгляде. Простая и понятная улыбка. И забывая о том, кто перед ним вновь и вновь, он пытался ухватиться за последнюю ниточку ненависти, но красивая одинокая капля влаги стекающая с её ключицы, словно восковой развод свечи, разрушала грани предвзятости. Северус уже не ощущал странного подчинения, сквозь солоноватый привкус её разгоряченного тела, он уже сам не мог мыслить иначе. И лишь с последним вздохом, когда она уже не отвечала за свои поступки и слова, с губ слетело самое красивое предложение в мире: «Я люблю тебя…»

В этот момент, Северус слишком ясно различил мелькающий огонек в глазах и отпрянул от девушки, даже пересилив ослабший Империус. Шизофрения, долгое сидение в камере и отсутствие света сыграли с ним злую шутку. Она все еще лежала перед ним, завернутая в простынь и пожинала плоды собственных речей и деяний. Была ли хоть капля благоразумия в том, что она сделала, и как подло воспользовалась им? Если и не было, то почему всё тело до сих пор ломит от приятной усталости, а руки дрожат и далеко не от собственной беспомощности? Аллегра смотрела в потолок, совершенно не замечая ничего вокруг…

— И как долго ты будешь…

— Спи, Северус, — негромко скомандовала она, и удивлением стало то, что веки мужчины потяжелели и закрылись.

Неподчинение казалось безобразно глупым…

И только когда он уснул, первая слезинка скатилась по виску, возвращая былые беды назад. Отступление от курса прошло именно так, как я хотела. Северус не посмел противиться Империусу, он даже не замечал того, как легко ему было считать собственный поступок результатом смирения. Быть может ему даже понравилось, но завтра он проснется с другими мыслями. Неужели то, ради чего я обратилась в иную веру, свершилось? Мужчина, лежащий рядом, снова принадлежал мне, это было извращенным насилием как над собой, так и над ним. Святой Грааль наделил меня невероятной силой. Контроль над разумом человека, он и не знал бы, что его используют так мелко, если бы я не созналась. Кто я теперь? Лишилась цели, пора ли начинать жить заново?

Последний поцелуй в губы. Спящий мужчина не шелохнулся. Его лицо, всегда обрамленное множеством морщинок разгладилось, а крючковатый нос вовсе не смотрелся уродливо. Я любила его, и люблю до сих пор. И белый пепел седины в его всегда черных волосах… Северус всегда будет помнить, что именно я стала его причиной. Я запомню его таким навсегда, безмятежным, спящим, дорогим мне человеком, в чью судьбу я негуманно вмешалась…

— Спасибо, Северус, это был лучший подарок на день рождения за всю мою жизнь…

Провела рукой по гладко выбритой щеке и оставила спящим на кровати с мятыми простынями, чтобы больше никогда не видеть…

Сквозь шторы продирался неясный солнечный свет. В теле присутствовала необъяснимая легкость, и лишь с трудом восстанавливая последние события, Северус постарался сдержать хриплый стон. Он вспомнил всё до мельчайших подробностей, это произошло снова, снова он совершил ошибку, но теперь не с подачи алкоголя и зияющей в груди обиды, а просто так. Он понимал, что всё что было — оказалось следствием сильного Империуса. Мужчина все еще ощущал кисловатый аромат яблока, законсервированный в простынях, сбитых, скомканных. Превозмогая отвращение к самому себе, он заставил себя повернуться на другой бок, чтобы обнаружить пустоту и отсутствие тепла человеческого тела. Аллегра ушла давно, возможно сразу же после того, как он уснул. Получить своё и исчезнуть, Северуса одолело чувство дежа-вю, но только теперь это был не Хогвартс, и не испачканная кровью простыня с вензелем Слизерина. Его дом, его пустая кровать, её запах…

Мужчина лениво поднялся с кровати и обнаружил свою одежду на спинке кресла. Брюки, а сверху рубашка были сложены так бережно и аккуратно, что он схватился за голову, начиная все больше и больше себя презирать. Она вернула его к отправной точке совести и реальность стала сумасшедшей. Северус с остервенением накинул на себя одежду и даже не потрудился застегнуть рубашку. Взглянул за окно, где на залитой солнцем улице, выложенной камнем, суетились люди. Мир на вид вовсе не изменился, или только он один почувствовал странное угнетение? Конечно, ведь прошлой ночью его использовали, просто взяли и заставили сделать то, что в трезвом состоянии сотворить невозможно. Гадкое ощущение становилось все сильнее, это было наказание, приторное и нереальное. Его комната, пропитанная женскими духами…