Отравленное яблоко (СИ)

Где-то сзади послышался крик Мацуды: «Рьюзаки, что с тобой?!», но Лайт его почти не слышал. Всё звучало словно приглушенным фоном, а все внимание было сосредоточено на одном человеке, чья рука вдруг схватила его за плечо, сжав рубашку в слабеющих пальцах.

Глаза…

Черные глаза были широко открыты, Лайт видел в них свое искаженное отражение. Его взгляд как никогда был полон целой палитрой самых разных эмоций. В его глазах читалась боль, агония, смирение, страх, ужас, осознание, растерянность, ненависть и любовь.

Лайт был одновременно подавлен и очарован его взглядом.

Он понимал, что Эл при смерти.

Даже если бы Лайт и хотел сейчас что-нибудь изменить, то было уже слишком поздно. Эл умирал как принцессы из сказок, для которых не было написано счастливого конца. И он умирал так, как хотел.

На руках у Лайта.

Он хотел что-то сказать, но не мог. Горло стянуло и все, что могло срываться с бледных губ, это невнятные хрипы. Воздуха было все меньше, а боль в груди становилась невыносимой.

Лайт не знал, что Эл сказал бы ему, даже если бы смог говорить. Извинился бы? Признал поражение? Высказал презрение? Когда тонкие пальцы медленно отпустили его плечо, что-то в Лайте щелкнуло, и его воображаемые весы качнулись в сторону Киры.

Губы исказились в жуткой полуулыбке, кричащей о злобе, превосходстве и даже о гневе. На такое был способен только Кира.

Эл все понял. Он давно все понял, но эта улыбка разбила в нем все последние надежды. Лайт видел, как резко опустели черные глаза и в них не читалось ничего, кроме одного. Кроме…

…предательства.

Лайт все еще ухмылялся, упиваясь своей победой, когда черные глаза медленно закрылись и он, мучительно вздохнув в последний раз…

…умер на руках Лайта.

***

Там, лежа в руках Ягами Лайта, он все еще слышал плач и стоны колоколов…

И хотя надеяться было уже бессмысленно, но в последние секунды своей жизни, умирая от пронзающей сердце острой боли, Эл Лоулайт мысленно молился только об одном.

«Пожалуйста, Лайт. Пожалуйста, пусть я все это время ошибался, подозревая тебя в том, что ты Кира. Ты уже ничего не сможешь для меня сделать, но, умоляю, пусть я буду не прав».

Он молча смотрел, как безупречно-красивое лицо изуродовала мерзкая ухмылка, которая ударила по сердцу намного больнее, чем приступ. Это было гораздо красноречивее признания. Его рука медленно упала с плеча Лайта на пол.

Он знал, что Лайт был Кирой. Он всегда это знал, а сейчас был награжден твердым, неопровержимым доказательством. Но награда это или проклятье?

Слабое сердце разрывалось от боли.

Он не знал, что может быть хуже, чем посмотреть на человека, которого любил всей душой, и понять, что это он, твой лучший друг, твой любовник и твой убийца в одном лице. Даже сам Эл Лоулайт не знал, какой была его последняя мысль: «Я был прав» или «Я все равно люблю тебя».

Зрение расфокусировалось, ухмылка Лайта расплылась, и Эл медленно закрыл глаза, чувствуя, как отступает боль.

***

Чувствуя, как тело Эла обмякло и расслабилось в его руках, улыбка мгновенно слетела с губ Киры и на смену ей пришел страх и неверие.

Эл был мертв.

Это не игра, не снотворное и не сказка, где один поцелуй может вернуть принцессу к жизни.

Эл был мертв и этого уже не исправить.

И тогда Лайт закричал. Он кричал что-то, чтобы отвести подозрения. Что-то вроде: «Это Кира! Кира убил Эла и Ватари! Мы все умрем!», но настоящие эмоции были глубоко внутри и о них не было необходимости кричать на весь мир. Это было не больше, чем игра на публику. Может, он еще не до конца понял масштаб трагедии?

Он был Кирой. Он искусно манипулировал жизнями людей с помощью Тетради Смерти. Он знал, на что были способны Боги Смерти и то, что Рэм записала имя детектива в свою тетрадь. Эл безусловно был мертв.

Мертв. Мертв. Мертв.

Эта мысль словно кувалда ударила его в живот, и Лайт неожиданно задохнулся от резкой боли. Он, наконец, осознал. Тело, которое он держал на руках, больше не дышало. Лайт опустил глаза, уставившись на спокойное бледное лицо, которое уже ничего не выражало.

Сердце человека, который любил тебя больше жизни и хотел умереть на твоих руках — остановилось. Благодаря тебе. Сейчас Лайт в полной мере прочувствовал низость своего предательства.

Он хотел, чтобы Эл умер. Один из них не может жить, пока жив другой.

Лайт должен испытывать облегчение, ведь главное препятствие на пути Киры пало и никто больше не обвинит ни его, ни Мису.

А сейчас, когда мертвый Эл лежал в его руках…

Лайт никогда не видел смерти своих жертв, он только знал, что они послушно умирают, поэтому он не мог поверить, что все это на самом деле. Казалось, Эл сейчас откроет глаза и снова начнет твердить о процентах подозрения Лайта, все окажется очередной уловкой неординарного детектива и вернется на круги своя, поэтому Лайт даже встряхнул его, тихо бормоча:

— Рьюзаки… Давай уже, вставай… Открой же ты свои чертовы глаза, Рьюзаки!..

Не важно, кем был Эл — Белоснежкой или Спящей Красавицей — он продолжал лежать, подобно фарфоровой кукле.

— Лайт… — господин Ягами положил руку на плечо сына.