Отравленное яблоко (СИ)

Лайт почувствовал, как пересохло в горле. Потянувшись к своему уже остывшему кофе, он сделал несколько больших глотков, одновременно собираясь с мыслями и думая, что бы такого сказать, чтобы бледный поганец забрал свои слова обратно…

Однако он почувствовал, как что-то твердое коснулось его губ и проскользнуло в горло, заставив парня закашляться. Воздуха не хватало, голова резко заболела, а на глазах выступили слезы.

Он знал, что Эл просто сидит и наблюдает за ним, склонив голову, в то время как Лайт соскользнул со стула, рухнув на колени и беспомощно вцепившись в свое горло. Во рту уже чувствовался металлический привкус крови. Что-то встало поперек горла, причиняя страшную боль. Лайт кашлял, забрызгивая кровью белый плиточный пол, пока не услышал, как что-то зазвенело. Дышать тут же стало легче. Тяжело дыша, он открыл глаза и увидел то, что едва его не убило.

Кусок зеркала, лежащий в луже крови.

Лайт встал на колени, держась за горло. Он чувствовал, как кровь продолжает течь вниз по горлу. Эл, должно быть, подбросил его, когда попросил Лайта сделать ему чаю.

— Ты в порядке, Лайт-кун?

Лайт поднял на него свои красные глаза, чувствуя страшную ненависть.

Вдруг Эл поднялся со стула и опустился на корточки рядом с Лайтом, продолжая держать кружку с чаем в своей привычной манере.

— Ты… — выдохнул Лайт, превозмогая боль в разодранном горле. — Ты… подбросил его… в… в мой кофе!..

Эл медленно кивнул.

— Ты… Ты мог убить меня! — прохрипел парень.

— Я бы не позволил тебе умереть.

Лайт не поверил ему. Не после того, что он сделал. Он одновременно и ненавидел Эла, и боялся. Его пугало то, что Эл относится к тому, что сделал, совершенно нормально, будто поступил правильно.

Эл был совершенно бесчеловечным.

«Но он ведь и не человек…».

Лайт попытался подняться, но потерял равновесие и упал назад, больно приложившись головой о ножку стола.

— Позволь мне ответить на твой предыдущий вопрос, — слабо сказал детектив, медленно опуская два пальца в свою кружку с чаем и вынимая оттуда еще один осколок. Лайт дернулся, когда он стряхнул на него капли чая со стекла.

Лайт в ужасе смотрел на Эла, пытаясь вспомнить, как они могли раньше проводить столько времени наедине. Они наслаждались компанией друг друга, Эл засыпал в его объятиях после занятий любовью и думал о красивой смерти, как Ромео и Джульетта…

— Ты спрашивал меня, зачем я здесь, — продолжил Эл и, не сводя больших черных глаз с Лайта, облизнул осколок, а затем положил его на пол, прикладывая к осколку Лайта и показывая, что они были частью одного целого.

Осколок, в котором Лайт не смог увидеть Бога. Парень болезненно сглотнул, глядя в матово-черные глаза.

— Мы связаны, — прошептал детектив. — Вот почему я здесь.

После этого он отдал Лайту свою почти полную чашку чая и, поднявшись, вышел из кухни, закрыв за собой дверь.

Лайт, настолько аккуратно, насколько позволяли дрожащие руки, поставил чашку на пол и, выдохнув, откинулся на стул, стоявший позади.

Шепот Эла снова и снова шелестел в голове. Лучше бы они подрались, как в старые времена, когда можно было с помощью физических увечий выместить друг на друге всю накопившуюся злобу, но сейчас Лайт был уверен, что даже если бы он ударил Эла, тот не стал бы бить в ответ.

Эл — мертвая кукла, в которой заложена жажда мести за предательство человека, которого он когда-то любил и был любимым. Он изощренно пытался затащить его в ад, иначе зачем все это?

Или он вернулся, чтобы все исправить? Чтобы взять от второго шанса все и попытаться написать им новую судьбу?

«В твоей сказке не было счастливого конца, моя черноглазая принцесса, и сейчас, когда ты уже мертв, ничего не изменить. У тебя нет даже малейшей надежды на счастье. Я точно это знаю…

…Да и ты тоже.»

***

«Я — серебряное и точное. У меня нет предубеждений.

Все, что можно увидеть, я поглощаю немедленно

Таким, какое оно есть, не затуманенным ненавистью или любовью.

Я не жестоко, я лишь правдиво —

Око маленького Бога, живущего в четырех углах».

Сильвия Плат, «Зеркало».

(п.: Ирина Удянская)

***

К восьми вечера Лайт склеил каждый осколок зеркала, не доставало лишь нескольких мельчайших деталей, чтобы вставить его обратно в рамку. Лайт, прикинув на глаз диаметр, в радиусе которого могли оказаться недостающие части, искал и на полу, и под мебелью, везде, где только мог.

Запустив руку под шкаф, он наткнулся на мягкую паутину, затем, сунув руку еще дальше, нащупал пальцами холодный острый осколок, которого ему не доставало.

Выудив его на свет, Лайт взглянул на него и увидел свое отражение, искаженное маленькими трещинами. Парень поднес его ближе, разглядывая себя, но как ни старался, не мог увидеть в нем Киру.

Лайт почувствовал, как заболел желудок, и только сейчас он осознал, насколько был голоден. Он не ел целый день.

Подойдя к холодильнику и оглядев пустые полки, он со вздохом понял, что придется идти в магазин. В прошлой жизни это было обыденностью, поскольку Миса ужасно готовила, и Лайт брал на себя обязанности повара и сам ходил за продуктами.