Отравленное яблоко (СИ)

— Дело в том, — спокойно ответил Эл, — что я был последним человеком, убитым Рэм перед ее собственной смертью. Она нарушила правила шинигами, убив ради другого человека, и то, что со мной стало, — последствия ее ошибки. Если бы она написала имя Ватари после моего, то он бы стоял здесь вместо меня.

Лайт смотрел на него, открыв от удивления рот. Надежда на то, что Эла вернула на свет их невероятная любовь, разрушилась. Откровение настолько шокировало Лайта, что тот потерял дар речи. Ниа тоже молчал, переваривая информацию.

— Возможно, тебе будет интересно, каким образом ты причастен к этой ситуации, — продолжил Эл. — Это логичный вопрос. И я на него отвечу. В Тетради Смерти нет правила о том, что ее владелец обязан становиться Кирой. Кира не имеет никакого значения для шинигами, они просто следуют за своей вещью и наблюдают за происходящим. И все же, почему ты так с ними связан, Ягами Лайт? Почему после смерти Рэм я вернулся с того света именно к тебе? Почему ты особенный?

Лайт нервно сглотнул, пытаясь найти этому объяснение, но не смог.

— Потому что, — Эл внимательно посмотрел на парня, — ты убил шинигами.

— Я не убивал Рэм! — Лайт вскинул голову, приготовившись защищаться. — Она сама решила защитить Мису, хотя знала, что умрет. К тому же, если бы она не была так одержима Мисой, то могла с легкостью убить вас с Ватари и сохранить себе жизнь!

Эл только пожал плечами:

— Это твое мнение, Лайт-кун, но факт остается фактом. Ты намеренно спровоцировал ситуацию, которая привела к смерти Рэм. Ты играл с жизнью Мисы, и хотя ты выиграл, ты совершил тяжкий грех.

— Ладно, ты хочешь сказать… — Лайт недоверчиво фыркнул, — …что все это лишь совпадение? Что ты вернулся ко мне только потому, что я подтолкнул Рэм к смерти?

— Верно.

— Но… — начал Лайт, и его тут же перебили.

— Это ничего не объясняет, — раздался голос Ниа. — Это только процесс твоего появления здесь, а не причина, Эл.

Эл обернулся через плечо и криво улыбнулся, взглянув на Ниа.

— Да, ты прав, — сказал он тихо. — Ну, я обещал говорить только правду, но… это трудно выразить словами. Я думаю, лучше пропустить объяснения и просто показать вам…

— Ч-что ты делаешь? — требовательно спросил Лайт, когда Эл скользнул левой рукой в рукав правого. Он невольно вспомнил, как детектив прятал там свои тузы, поэтому тут же напрягся.

— Я покажу тебе… — Эл поднял голову, уставившись черными глазами на Лайта так, будто Ниа тут и не было. — …как бы я хотел, чтобы Лайт-кун ко мне относился. Мне было тоскливо, когда ты то любил меня, то ненавидел, то боялся…

— Знаешь, может ты не задумывался об этом, но это весьма логичная реакция, когда в твою жизнь вмешивается кто-то, вроде тебя… Эй, отпусти меня! — Эл схватил его за запястье, и Лайт попытался отдернуть руку.

— Но ты хотел правду, Лайт-кун. К тому же, полагаю, я в долгу перед тобой. Ты выполнил мою просьбу, когда я просил тебя признаться моей живой половине в том, что ты Кира, и ты сделал это в ущерб себе…

Лайт перестал сопротивляться. Карие глаза встретились с черными.

— «Живой половине»? Что ты имеешь в виду? — тихо повторил он.

— Это, — ответил Эл, доставая из рукава крошечный клочок бумаги.

Лайт колебался, протянув руку. Он то хотел прикоснуться, то сжимал пальцы в кулак, не смея переступить черту.

— Ты так долго ждал правды, а сейчас, когда она так близко, не хочешь ее принимать? — Эл вздохнул и грустно улыбнулся. — Мне знакомо это чувство, Лайт-кун. До сих пор, — он снова протянул ему клочок бумаги. — …Сейчас или никогда.

Лайт решительно выхватил бумажку из его пальцев. Он осмотрел ее со всех сторон и растерянно посмотрел на Эла.

Она была пустой.

Абсолютно.

— Я не понимаю, — покачал головой Лайт. — Там ничего… — Лайт вдруг отшатнулся. Крик застрял в горле, подобно надкусанному куску отравленного яблока.

Маленький листок бумаги выпал из его пальцев и упал на грязный пол. Эл все еще стоял перед ним в той же позе и с тем же неизменным выражением лица, но в то же время он был совершенно другим. Лайт сразу понял, что прикосновение к бумаге позволило ему увидеть Эла таким.

— Т-ты… Ты ангел, — выдохнул Лайт, когда к нему вернулся дар речи.

Он сделал это предположение, основываясь на том, что видел. Эл был одет во все белое и настолько чистое, что било по глазам, подобно снегу на зимнем солнце. Вырез на футболке был глубже, обнажая швы, пробитые в районе сердца аккуратной черной строчкой, а рукава длиннее. Белые брюки отличались от старых мешковатых джинсов, расширяясь к низу. На талии появился широкий пояс, а вокруг шеи белая полоса, похожая на ленту, почти под цвет кожи. Он также заметил белую сумку, серебристый ремешок который был перекинул через его плечо.

Но Лайт принял его за ангела вовсе не из-за одежды, а из-за пары крыльев, начинающихся от лопаток. Они тоже были белыми и довольно большими. От них исходило ощущение силы и неограниченных возможностей. Лайт замер, восхищенно разглядывая Эла. Никогда в жизни он не сравнивал его с ангелом.

— Но у меня нет нимба, Лайт-кун, — мягко сказал Эл.