Отравленное яблоко (СИ)

И сейчас все шло по плану. Хигути был в ловушке.

Лайт взглянул на Эла и отметил, что его лицо совершенно не выражает эмоций, но он знал, что мысленно сыщик злорадствует и ликует. Все шло идеально.

Хигути понял, что его одурачили, понял, что Мацуда никакой не Таро Мацуи, коим он себя выдавал. Как и планировалось, мужчина направился к зданию Сакуры-тв, чтобы расправиться с самозванцем, но он был слишком напуган и полон отчаянья, чтобы действовать рационально. В итоге на пути к цели он выстрелил в господина Ягами и бросился сбежать, пытаясь скрыться от Моги, Веди и Айбера.

Эл предложил Лайту присоединиться к погоне, оставив возмущенную Мису в штабе. Вопроеки указаниям Ватари не трогать красный порше, полиция выставила посреди дороги живой блок из полицейских машин во главе с самим Айзавой и теми, кто когда-то отвернулись от Эла и его методов работы.

Умелый стрелок Ватари несколькими точными выстрелами из снайперской винтовки пробил шины преступника, а господин Ягами, Моги, Айбер и Веди загнали его в тупик. Хигути вышел из машины, упал на колени и начал что-то быстро говорить про Тетрадь и про то, что тот, кто будет в нее записан — умрет.

Тетрадь оказалась в сумке Хигути и как только Моги и господин Ягами коснулись ее, то были охвачены приступом ужаса и закричали что-то про чудовище.

Эл, который наблюдал за всем этим из вертолета, потребовал, чтобы тетрадь немедленно доставили ему, и, взяв ее двумя пальцами, поднес на уровне глаз. Его глаза тут же расширились от ужаса, когда он увидел перед собой нечто поистине ужасное, отвратительное и невероятно жуткое, появившееся буквально из воздуха.

…Бог Смерти.

Эл нашел средство, которым убивал Кира, но это не укладывалось у него в голове. Он изумленно смотрел на черный переплет, пока Лайт не протянул к нему руку, чтобы тоже посмотреть.

Тишину вертолетной кабинки прорезал громкий крик.

Крик Ягами Лайта.

***

В тот самый момент, когда его пальцы коснулись гладкой кожаной обложки Тетради Смерти, голову, подобно разряду тока в тысячи вольт, пронзила резкой, мучительной болью.

Она прошла так же быстро, как и появилась, только сердце бешено стучало, отбивая ритмы в самом горле. Лайт открыл глаза и попытался сфокусировать помутневшее зрение. Белая вспышка, пронзившая его разум, начала рассеиваться.

Картинки; слова; мысли; воспоминания. Сотни, тысячи воспоминаний наводнили многострадальную черепушку, бурля, роясь в ней, подобно чуме. Дымка, которой были усеяны пробелы в памяти, рассеивалась. Это было подобно разбитому стеклу, которое стояло щитом между его разумом и проклятыми воспоминаниями.

Яростное цунами сбило все ограждения.

Всего несколько болезненных секунд и он вспомнил все: Тетрадь Смерти, Рюка, свое первое убийство, свою первую ошибку с Линдом Эл Тейлором, свою первую стычку с «Рьюгой» в университете, вспомнил Мису и его невыносимое отчаяние, когда девушка узнала для него имя детектива и вскоре была арестована, а затем план…

Его план.

Его план, который был идеально сработан.

Он услышал, как его громко зовут по имени, и, повернув голову, посмотрел на Эла.

Он не слышал, что тот говорил, ибо в ушах все еще звенело от недавнего приступа.

Он не должен больше отпускать от себя Тетрадь. Он не может больше лишиться воспоминаний.

Он больше не может снова стать тем сентиментальным идиотом.

Он заметил, как тонкие длинные пальцы тянутся к Тетради, чтобы отобрать ее. Лайт не мог ее отдать, это его Тетрадь, он Кира, она принадлежит только ему!

Лайт знал, что ему нужно убить Хигути, пока тот не сказал лишнего и не испортил его план. Хигути отыграл свою роль и должен был уйти со сцены.

Лайт сказал, что должен проверить имена жертв Хигути, чтобы удостовериться, что это именно то оружие, которым Кира уничтожал людей.

Эл, глупый болван, поверил и больше не пытался забрать Тетрадь, наоборот, сконцентрировал свое внимание на том, что происходит с Хигути. Лайт едва не рассмеялся в истерике. Его переполняла гордость за себя, за то, что все получилось как нельзя лучше, гениальный план прошел как надо и Тетрадь снова вернулась к законному владельцу.

К настоящему, подлинному Кире.

Отвернувшись от Эла, закатал рукав, обнажая часы, и, нажав четыре раза на кнопку на циферблате, открыл тайный отсек. Крошечный клочок Тетради Смерти и иголка лежали на положенном месте.

Он только сейчас вспомнил, как однажды ночью Эл снял с него часы и начал их изучать, а Лайт, не помня о Тетради, позволил ему играть с огнем. Теперь-то он понимал, как сильно ему повезло, что той ночью Эл ничего не обнаружил.

Коварная, злая улыбка растянулась на его губах.

Осторожно выудив из отсека иглу, он быстро проколол палец, словно треклятая Спящая Красавица.

Он услышал, как Эл что-то сказал и только кивнул в ответ, давая понять, что внимательно его слушает, а сам тем временем выводил на листке кровавые буквы:

Кёскэ Хигути.