Отравленный памятью

Киваю, потому что совершенно не представляю, что сказать. С самого утра, когда вошла в магазин, кажется, что это какой-то странный сон, который скоро закончится. Но вот Арчи дотрагивается до моей руки, чуть ощутимо сжимает её, и я понимаю, что таких снов не бывает.

А если и так, пусть он подольше не заканчивается.

Мы в полном молчании проходим центральные ворота и попадаем в мир звуков, запахов и ощущений, которым нет объяснения. Здесь так красиво, волшебно просто, что на миг перехватывает дыхание от восторга. Вокруг тянутся десятки дорожек, которые теряются из вида, утопая в роскошной зелени. Можно выбрать любую и, пройдя по ней, попасть в волшебную страну, где цветут диковинные цветы, а густая крона раскидистых деревьев дарит ощущение гармонии и полного покоя. Хочется снять обувь и пробежаться по густой траве, упасть на спину и бесконечно смотреть ввысь, представляя, что там, высоко над головой летают феи, а лесные нимфы наигрывают чудесные мелодии, сидя на тонких ветвях.

— Нравится? — спрашивает Арчи.

Смотрю на него и замечаю улыбку на чётко очерченных губах. Его лицо не самое красивое на свете, но оно приковывает к себе взгляд, завораживает, словно Арчи — живой памятник настоящему мужчине, сильному и волевому.

— Очень, — признаюсь, улыбаясь в ответ.

Вдруг Арчи наклоняется и, почти касаясь моего уха губами, произносит шёпотом:

— Пойдём, кое-что тебе покажу. — От его горячего дыхания на моей коже в груди становится тесно. Какой-то комок раздувается там с невероятной скоростью и становится трудно сделать хоть один маленький вдох.

Не успеваю ничего ответить, как он хватает меня за руку и тащит куда-то. Его шаги стремительны — он точно знает, куда идти, а мне лишь остаётся бежать следом, полностью доверившись. Оглядываюсь по сторонам, успевая заметить, как всё-таки здесь красиво. Нужно привести сюда Женечку — ему обязательно понравится.

Свернув в какой-то незаметный неопытному глазу проход, мы оказываемся в небольшой беседке, полностью скрытой от посторонних глаз вьющимися растениями с тёмно-изумрудной густой листвой. Вдоль покрытых зеленью стен стоят кованые лавочки, выкрашенные белой краской. Невероятный аромат проникает в лёгкие, заставляет зажмуриться от удовольствия. Тут так свежо, так сумрачно и красиво, что все слова застревают в горле.

— Пошли, присядем, — говорит Арчи, всё также на ухо, от чего мурашки начинают бегать по коже. Если только один его шёпот способен вогнать меня в краску, не могу даже представить, что будет, если он решит поцеловать меня. И решит ли? — Мне почему-то показалось, что здесь тебе должно понравиться больше, чем в любом другом месте.

Как у него получается так точно угадывать мои желания? Мне действительно комфортнее в сумраке этой беседки, чем на открытом солнце. Особенно после того, как узнала, что Никита уже на свободе после стольких лет.

При мысли об этом уроде сердце сжимается. Чувствую, что судьба просто дала мне отсрочку, но совсем скоро всё рухнет. Да только вот пока он до меня не добрался, планирую пожить так, как никогда не позволяла себе раньше. Хватит. Я поступила правильно, что бы они с Ксюшей там не думали. Поступила так, как должна была и просто не имею права чувствовать себя виноватой. Да и как могла сделать по-другому, зная о том, что он вытворил с моим дедом? Имела ли право смолчать? Нет.

— О чём задумалась? — спрашивает Арчи, когда мы присаживаемся на одну из лавочек. — Ты такая тихая сейчас.

— Да я в принципе так себе болтунья, — улыбаюсь, глядя как красиво ажурная тень падает Арчи на лицо. — А сейчас так тем более.

Арчи приподнимает одну бровь и, чуть прищурившись, смотрит на меня.

— Почему сейчас тем более?

— Ну... — пытаюсь как-то сформулировать, чтобы он понял, но как рассказать, что волнует меня сейчас? Как сказать, что меня тревожит он, и из-за этого чертовски трудно сосредоточиться, потому что я, чёрт возьми, не знаю, что с этим всем делать. — Жарко очень.

Ну, да. Ничего умнее всё равно не придумаю.

— Жаркая ты женщина, — ухмыляется, растянув губы в усмешке. — Пошли к воде, что ли? Там должно быть прохладнее.

Снова киваю. Вот почему я не могу просто, как все нормальные девушки, открыть рот и говорить всякие глупости, смеяться из-за ерунды, спрашивать? Почему мне в горло, будто воск залили, запечатав внутри всё, что там гниёт, не зная выхода?

Мы идём по узким дорожкам, в окружении сочной изумрудной зелени, и совсем скоро перед глазами предстаёт небольшой пруд, где на неподвижных водах мягко покачиваются кувшинки — большие, с белоснежными упругими лепестками и ярко-жёлтыми сердцевинками. От этой красоты захватывает дух.

— Ох, — произношу и слышу тихий смех Арчи. — Спасибо тебе.

Это вырвалось так неожиданно, что я даже не сразу осознаю смысл сказанного, а когда до меня доходит уже слишком поздно.

— Не за что, — снова смеётся Арчи, и этот звук отдаётся внутри лёгкой вибрацией. Позвоночником ощущаю, что он стоит за моей спиной — совсем близко. Слишком близко. — Рад радовать.