Отравленный памятью

— Потому что я думала, что смогу его скрыть. Думала, о нём никто не узнает, но меня нашли, а, значит, найдут и его.

— Кто найдёт?

— Никита.

— Никита? А это ещё кто такой?

— Это его отец. Он настоящий подонок, тварь. Ты даже представить себе не можешь, что это за человек. — Кристина всхлипывает и всё сильнее дрожит. Мне кажется, если отпущу её, она рассыплется на миллион осколков. — Не должна, не имею права тебя нагружать своими проблемами, но мне совсем не с кем поговорить, а я так устала. Просто выслушай меня, хорошо? А потом можешь уходить, я пойму.

— Уговорила, сразу уйду.

— Не шути, всё это серьёзно, — говорит, но в голосе слышна улыбка, значит не всё ещё потеряно. — Отпусти, чайник закипел.

— Ну и чёрт с ним, пусть кипит.

— Так он свистеть будет, бесить меня. Надо выключить.

Размыкаю объятия, и Кристина встаёт. Несколько мгновений и свист прекращается. Воздух наполняется ароматом кофе. Ещё немного и на столе оказывается блюдце с вареньем, две чашки, над которыми вьётся пар и блюдо с круассанами.

— Я сегодня утром покупала, — говорит Кристина, отводя глаза и краснея. Значит, надеялась, что я зайду к ней сегодня? Моя девочка... — Твои любимые, шоколадные.

— Отлично, — улыбаюсь, протягиваю руку и хватаю один. — Рассказывай, не отвлекайся. Что это за хрен такой — твой Никита?

Она молчит и смотрит в сторону, собираясь с мыслями, наверное. Я не тороплю, потому что спешка в деле обнажения внутренних ран худшее, что можно придумать.

— Наверное, нужно начать с самого начала, а там и до Никиты дойдём, да?

Киваю, изображая полную готовность слушать.

* * *

Мои родители были не самыми порядочными людьми, и выбранный образ жизни рано свёл их в могилу. И пусть в этом мне не повезло, но повезло с дедом, который оформил опеку и делал всё, чтобы я не повторила судьбу матери.

Он был строгим, иногда суровым, но справедливым и, упустив что-то в воспитании дочери, делал всё, чтобы не упустить и внучку. Много работал, заботился, как умел, давал образование. Я любила его, потому что второго такого не сыскать — настоящего человека с большой буквы.

Но мне не хватало той ласки и заботы, что могла получить в семье. Дед старался, как мог, заменить мне родителей, но каждый вечер, ложась спать, я тонула в мечтах о тёплых объятиях и приятных словах. Эдик часто отправлялся в длительные рейсы, оставляя меня совсем одну, а друзей всегда было немного — только подруга Ксюша, с которой мы были неразлучны с самого детства. Вечно вдвоём, вечно вместе мы мечтали о большой и чистой любви со сказочным принцем, будто сошедшим со страниц книг.

Собственно, я была обычной девочкой, коих миллионы, просто немного несчастной, но старалась не зацикливаться. Лишь иногда предательски щемило сердце от тоски.

Но бойтесь своих желаний, да? Иногда они исполняются и в этом — их главная проблема.

Однажды, когда дед уехал в очередной рейс и оставил меня на хозяйстве, я не придумала ничего лучше, чем пойти с Ксюшей в захудалый клуб в соседнем городишке. Будучи очень послушной девочкой, никогда и представить себе не могла, что смогу пойти наперекор воле деда, но подруга так яростно убеждала, так слёзно умоляла составить ей компанию, что не устояла и согласилась. Да и чего греха таить? Самой до одури хотелось вырваться на свободу и сделать то, о чём и мечтать не смела. Кому в пятнадцать не хочется бунтовать?

Лучше бы я себе, конечно, ноги переломала, чем пошла у подруги на поводу, но прошлого не воротишь и сейчас имеем то, что имеем.

Вечер проходил неплохо: мы плясали, как сумасшедшие, прыгали, много смеялись — обычное поведение пятнадцатилетних школьниц, впервые попавших в клуб. Нас никто не трогал, мы вели себя, в общем-то, прилично: не пили, не курили, а только танцевали.

У любого путешествия есть стартовая точка. Даже если это путешествие в бездну, оно тоже с чего-то начинается.

Моё началось на заднем дворе клуба — именно там впервые увидела Никиту. Или он меня — это уже никого не волнует. Как в кино, наши глаза встретились, и я поняла, что пропала, настолько он был красив. До сих пор противно вспоминать, но мне было пятнадцать и это, наверное, многое объясняет.

Никита стоял, оперевшись на свой автомобиль и, кажется, ждал только меня. Его улыбка, глаза — всё мне казалось прекрасным. Не знаю, что произошло дальше, но следующее, что помню: я стою рядом с ним, в голове непривычная пустота и лишь сердце стучит о рёбра, словно у меня инфаркт вот-вот случится.

В итоге всю ночь до самого рассвета мы катались по просёлочным дорогам, распугивая собак и нарушая все возможные правила, наплевав на безопасность.

Я влюбилась в Никиту ещё сильнее, когда он в рассветных лучах стоял на мосту, раскинув руки, и кричал, что он — король мира. Это было так непривычно и эффектно, что мне ничего не оставалось, как отдать ему сердце в безраздельное владение.

Дед так ни о чём и не узнал, а я каждый вечер вылезала через окно, чтобы увидеть любимого. Ему было двадцать два, а мне пятнадцать, только кого это останавливало? Уж точно не меня.