Отражаясь в людях: почему мы понимаем друг друга

Вышло так, что мы с Ицхаком Фридом сотрудничали в середине 1990-х, изучая механизмы интеграции зрительной и моторной информации между левым и правым полушариями мозга через посредство мозолистого тела - большого и плоского сплетения сотен миллионов аксонов (длинных нейронных отростков), расположенного между полушариями. Это было до того, как Ицхак начал исследовать мозг эпилептиков с помощью глубинных электродов, и до того, как я заинтересовался зеркальными нейронами. Разумеется, я знал о его новой сфере деятельности, а он - о моей, и задним числом кажется почти неизбежным, что в какой-то момент мы возобновили былое сотрудничество, чтобы попытаться зафиксировать разрядку индивидуальных зеркальных нейронов. Однако от первых обсуждений до начала реальной совместной работы прошло около двух лет. Нестыковка требований казалась непреодолимой. Моя мысль заключалась в том, что надо смотреть на те зоны человеческого мозга, где, как мы уверены, должны быть зеркальные нейроны, поскольку эти участки гомологичны зеркально-нейронным областям мозга обезьян. К моему сожалению, Ицхак, как правило, имплантировал свои электроды в те строго определенные зоны, что считаются наиболее «эпилептогенными», то есть с наибольшей вероятностью содержат очаги эпилептических приступов. Сферы нашего внимания различались: области, которыми он должен был ограничиваться, не совпадали с интересовавшими меня, и он практически никогда не имплантировал электроды в те части мозга, которые я хотел изучать. Совместная работа не налаживалась, а когда такое происходит в науке, зачастую трудно бывает придать делу новый импульс. Ученые обычно настолько погружены в свою собственную деятельность и в текущее сотрудничество, что начать новый совместный проект, сколь бы естественным и логичным он ни выглядел, не удается без какого-то внешнего толчка или счастливого стечения обстоятельств.

В нашем случае удача пришла в лице Арне Экстро- ма, научного сотрудника, изучавшего после защиты диссертации в составе группы Ицхака клетки человеческого мозга, которые играют важную роль в запоминании мест. Арне разработал задание для пациентов, связанное с вождением такси (разумеется, виртуального) по незнакомому городу, и заметил, что, когда один из пациентов нажимал на клавишу для выполнения некоторых элементов задания, определенные клетки в его лобной доле демонстрировали очень высокую активность. Они определенно вели себя как моторные клетки. Арне знал о моей работе, связанной с зеркальными нейронами, и задался вопросом, нельзя ли протестировать на зеркальнонейронные свойства те клетки лобной доли, функционирование которых исследовал Ицхак у эпилептиков. Кроме того, Арне интересовал разрыв между исследованиями отдельных клеток посредством внутричерепных электродов и ансамблевыми результатами экспериментов с нейровизуализацией, использующих ФМРТ. Обсуждая с ним этот возможный проект, я вдруг понял, как я все-таки мог бы использовать электроды Ицхака.

В ПОИСКАХ ЗЕРКАЛЬНЫХ

СУПЕРНЕЙРОНОВ

Если зеркальные нейроны - такие мощные нейронные элементы, как я думаю, позволяющие нам «проигрывать» у себя в мозгу действия других людей, то эволюционный процесс, породивший подобный нейронный механизм, должен был создать и некий контроль над ним. Ведь было бы чрезвычайно неэффективно, если бы мы беспрерывно имитировали действия, которые видим. Кроме того, имитация принимает многообразные и иногда очень сложные формы. Ап Дийкстерхейс, социальный психолог из Нидерландов, проводит различие между сложными формами имитации, которые он называет высшими, и низшими, сводящимися к прямой моторной имитации (взять рукой чашку, к примеру). Изучая высшие формы имитации, Дийкстерхейс накопил внушительное количество поведенческих данных, подтверждающих наличие у человека разнообразных видов сложной мимикрии. Приведу лишь один пример - но поразительный! В серии экспериментов участников из одной группы просили думать об университетских профессорах, с которыми обычно ассоциируется ум, и записывать все, что приходит в голову. Участников из другой группы просили делать то же самое в отношении футбольных хулиганов - буйных и агрессивных фанатов, с которыми, как правило, ассоциируется глупость (по крайней мере, соответствующее поведение). Затем испытуемые из обеих групп выполнили тест на «общую сообразительность». Казалось бы, второе задание никак не соотносится с первым. Связь, тем не менее, была: испытуемые, которые ранее были сосредоточены на профессорах, добились более высоких результатов, чем те, кто думал о футбольных хулиганах. Более того, «профессорская» группа превзошла контрольную группу, которая сразу выполняла тест на «общую сообразительность», а та, в свою очередь, опередила «футбольную» группу.