Отражение

– Что за бред, Ирвинг, – в висках шумело, я не слышал свой голос. А Майкл не догадывался, что играет с огнем. Пропасть с пылающим огнем приближалась, – Глупо верить обиженной женщине. Но ты не только поверил, но еще и пожалел. Ты неудачник, Ирвинг. И ты просто сохнешь от зависти.

– Пошел ты, Эванс. Сам ты кто такой? Кто ты без твоего папочки? Пустышка с извращенными мозгами. Кому ты нужен без всей это мишуры? Интересно, сколько времени понадобиться твоей глупой женушке, чтобы понять, что ты обвел ее вокруг пальца, захапав акции своей матери и теперь являешься владельцем контрольного пакета. И даже папочка тебе больше не указ….

Он что-то продолжал говорить. Я не слышал. Только звуки и скрежет, нарастающий звон в ушах. Туман. Темный, алый, с проблесками серого. Высокие, низкие, звонкие тона. Смех…. Это я запомнил. Неузнаваемый, чужой, пронизывающий. Ледяной. Мой смех. И вдруг, как озарение, тонкая дрожащая полоска света, лабиринт, как в рассказах переживших клиническую смерть. Что там в конце? Я пытался рассмотреть, приблизится, вернуться. Я шел и летел.

Они были огромными…. Мои руки.

Как маленький мальчик из своего укрытия, я смотрел на свои руки, и не узнавал их, не чувствовал тела. Легче, чем воздух.

– М..а… – я постоянно слышал эти назойливые две буквы. Как удар гонга. Звонко. Надрывно. А потом свист….

Время тянулось бесконечно. И я был спокоен. Я улыбался. Наверно….

И она улыбалась мне. Я всегда видел ее, когда терял себя.

Мое отражение. Эмили.

Она родилась первой. И должна была быть сильнее.

Она родилась первой и приняла основной удар на себя.

Мое убежище становилось тесным, свет ярче. Тяжесть причиняла боль. Я начал задыхаться.

Прошло еще пол вечности, прежде чем я открыл глаза. И увидел свои руки. Костяшки сбиты в кровь. Больно. Я поморщился, пытаясь встать.

– Макс! Ты меня слышишь? Макс?! – скандировал смутно-знакомый голос. Дымка все еще окружала меня. Но я узнал лицо, склонившееся, закрывшее золотой целительный свет, льющийся из окна. Почему я сижу на полу?

– Что? – фокусируя взгляд на громкоговорящей девушке, спрашиваю я. Голос хриплый, чужой.

– Слава богу, – выдохнула она, оборачиваясь и обращаясь к кому-то, – Вроде очухался. Сэр, доктор, Эванс пришел в сознание.

Я поднял голову. Девушка, которая говорила со мной, это Мила. Откуда она взялась? Мужчиной, которого она смешно обозвала «сэром доктором» оказался семейным врачом нашей семьи. Ричард Эймс наблюдал меня уже много лет. Фрея тоже была здесь. Бледная, с дрожащими искусанными губами. Странно видеть ее такой. А где засранец Ирвинг?

– Он подождет, – отозвался Ричард Эймс. Он бросил на меня пристальный взгляд, покачал головой и снова склонился над …. Вот черт, теперь я увидел Майкла Ирвинга. Ричард оказался прав. Я подожду. Ублюдок явно нуждался в помощи врача больше меня. Не знаю, что именно я с ним сделал. Лицо Майкла и голова были в крови, как и пол офиса. Он не шевелился. Я попытался подняться. Не хватило сил. Окно в пятнах крови.

Мне не было жаль. Я только наделся, что не убил его. Не хочу сесть в тюрьму из-за этой мрази.

– Я отвезу парня в больницу, – спокойным голосом сообщил Ричард, обращаясь к Миле.

– А как же Макс? – спросила она, оглядываясь на меня. Я попытался улыбнуться. Какая трогательная забота. С чего такие перемены?

– Действие укола закончится через полчаса. Он сам меня найдет. Ваша задача – все здесь вымыть и избежать огласки. Хорошо?

Я видел, как в офис вошли трое парней в черных костюмах. Служба безопасности. Ну, конечно, куда без людей икс.

– Сэр, вам нужна помощь? – обратился ко мне один из них. Конечно, хочу свалить отсюда.

– Нет, ребят. Вот ему – я указал на бесчувственное тело Ирвинга, – Точно нужна.

– Разговорился он, – ухмыльнулся Ричард в мою сторону. Мы не были друзьями, и я бы полжизни отдал, чтобы никогда с ним не встречаться. Ну, куда без доктора Айболита, – Скажи спасибо парням, что не полицию вызвали, а отцу твоему позвонили, – еще один негодующий взгляд в мою сторону, и «добрый «доктор переключился на более травмированного пациента.

– Коридор свободен? – спросил Эймс, когда Майкла погрузили на носилки. Один из парней в черном связался по рации с коллегами, и утвердительно кивнул.

– Да, сэр. Всем было велено не покидать рабочие места, стены и двери введены в режим невидимости.

– Режим невидимости! Дурдом на выезде, – пробормотал Ричард, – Ладно, пошли. Аккуратно несите.

На пороге Эймс обернулся.

– Двигательная активность восстановится, отцу позвони. Он тебя инструктирует, и завтра ко мне, как штык. Понял?

Я скрипнул зубами, но заставил себя кивнуть. С Ричардом Эймсом спорить бесполезно и накладно. Последний раз стоил мне трех месяцев свободы.

Когда процессия скрылась в коридоре, Фрея с притворным воплем бросилась ко мне, отталкивая не менее неуместную здесь Милу Кравченко.

– О, Макс, мне так жаль. Я не думала, что вы подеретесь! Прости меня. Я такая дура.

Оставалось лишь удивиться ее наглости и раздраженно фыркнуть.