Отражение бабочки

Комната — большая и светлая, никакой чертовщины, хрустальных шаров, филинов и черных кошек. Золотистые гардины, много цветов, минимум мебели: массивный коричневый диван, несколько гобеленовых и вышитых подушек, темно-красный с черным ковер на полу. В углу у окна высокий торшер под желтым шелковым абажуром, напротив — горка с какой-то посверкивающей стеклом и серебром посудой. И зеркала… Конечно! Два больших, в черных резных деревянных рамах с высокими коронами друг против друга на противоположных стенах, и еще одно, большое, на полу, напротив двери, высокое, похожее на храм, с башенками и колоннами, на вид очень старое. Комната в них отражалась искаженно, изображение, казалось, подрагивало. В прихожей два, здесь два на стенах, большое на полу и еще одно на столе, с серебряной ручкой… Шесть? А где седьмое? Должно быть семь. У меня мелькнула мысль: интересно, она живет здесь или это рабочий кабинет, так сказать? Вид у комнаты нежилой, несмотря на обилие зелени… Может, растения неживые? Я поежилась, пластиковые цветы меня пугают. Вряд ли, хотя… Не знаю. И запах — сладковатый, тонкий, миндальный, как мне показалось, запах… Сухих трав и цветов? У окна ваза с засушенными бесформенными цветками, похожими на кляксы — розы, когда-то красные, теперь черные, и черные же листья эвкалипта. Вряд ли она здесь живет, вид у комнаты необжитой… И зеркала как входы… Куда-то. В большом отражается дверь в прихожую, ей видно, кто пришел. Посетитель не подозревает, что его рассматривают. Я поежилась. Светлые пятна по периметру как озера. Вдруг я увидела седьмое зеркало — по диагонали от того, что стояло на полу у двери. Узкое, длинное, в тусклой металлической раме… Оловянной? Я почувствовала облегчение — все-таки семь. Порядок. Семь бед, один ответ, мелькнуло в голове. Семь смертных грехов… Гадание — грех? Я перевела взгляд на Ванессу… Зеркальная ведьма, мелькнуло в голове. Греховная зеркальная ведьма… Зеркала тоже грех, нельзя смотреть долго, они обладают памятью, помнят всех, кто смотрелся в них, старые зеркала хранят коды и судьбы, они — граница между мирами, лекарство от одиночества, душа умершего боится зеркал… Зеркало под черной тканью… Все читанное когда-то, связанное с зеркалами и гаданием, замелькало в голове сумбурными картинками из сумасшедшего калейдоскопа. Я почувствовала, что страх, липкий и холодный, вдруг пополз вдоль хребта, и стала задыхаться.

Ванесса кашлянула негромко, и я пришла в себя. Сглотнула невольно и подумала: «Истеричка!»

На столе, у рук Ванессы, лежала колода карт Таро — я готова была поклясться, что только что ее там не было! Очки в тонкой золотой оправе и зеркало на длинной ручке — это я заметила сразу. Чуть поодаль стоял бронзовый подсвечник с пятью синими свечами, рядом золотая зажигалка. Свечи были наполовину сгоревшими. Я перевела взгляд на женщину.

Ванесса смотрела на меня по-прежнему выжидательно, без улыбки.

— Я никогда еще не была у экстрасенса, — начала я, снова откашлявшись. — Я не знаю…

— Что я могу для вас сделать? — спросила она. В кино ведьмы обращаются к клиентам на «ты». Ты ей «вы», а она тебе «ты». Такое правило.

— Мне тридцать два года, у меня нет семьи… Мне нравится один человек. — Я вспомнила мужчину с кофе из парка. Мне было неуютно под ее пристальным взглядом. Никогда не умела врать. Но ведь он мне на самом деле понравился! — Я слышала, что есть привороты…

Я вспыхнула. Мне было стыдно.

Она потянулась за картами, раскинула их. Подняла на меня глаза. Я поежилась — а если действительно видит насквозь? Взгляд выхватил на замелькавших картинках черного всадника в шлеме с перьями, желтое солнце с лучами-змеями, женщину в красном, обнаженных мужчину и женщину, ангела, дующего в трубу, животное с длинными ослиными ушами, скелет. Она протянула руку, и я вложила свою ей в ладонь. У нее были холодные руки и сильные жесткие пальцы — возможно, это было связано с ее увечьем. Ногти были коротко острижены. А как же кровавый маникюр из сериалов, мелькнула мысль. Она сжала мою руку и заговорила, глядя в упор, раздельно и неторопливо.

— Все в ваших руках. Я вижу мужчину, вы встретились… — она запнулась, — недавно. Он чужой, но это ничего. Вы снова встретитесь. Нужно дать ему шанс. Он из тех, кого нужно приручать, больше всего он ценит свободу. Не торопитесь. Приворот вам не нужен, это не для вас. Вы в них не верите, правда?

Ее взгляд пронизывал. Я кивнула. Не то что не верю, нет, но считаю насилием. Любовь — подарок судьбы, и выцарапывать его силком, за деньги, как-то неправильно. Мне не нужен мужчина, скрученный магией, лишенный свободной воли… Я кивнула.

Она опустила глаза на карты. Кусочки картона с легкими шлепками падали на стол. Ванесса нахмурилась, всматриваясь в выпавшую карту.

— Карта Симболон, — она ткнула пальцем в картинку с бегущей женщиной. — Страх. Я чувствую страх… Чего вы боитесь? Карта серьезная.