Отражение мира

Огонь заметался на свечке…

Я вхож в деревенские складки.

ОКРЕСТНОСТИ

ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ

Чернозём в моей памяти светел,

Хрипловат, но дыханием чист.

На Ильинском кресте первый ветер

Богохульно родился под свист.

И такой же музей – птичий рынок –

Бок свой трёт о мясные ряды,

Утопая под морем косынок,

Аромат заполняет сады.

Где над плодоовощным институтом

Колесо обозренья в огнях,

И на детской площадке под утро

Плачут розы, шипами звеня.

Сам Мичурин, на трость опираясь,

Левополый пиджак расстегнул,

Каждой свадьбе чуть в ус улыбаясь,

На центральную площадь шагнул.

***

Я тебя не хотел обижать,

Облик твой, как святая икона,

Непреступен.

И чистая гладь

В твоём взгляде,

Но вдруг, вне закона,

На меня беспощадно глядят,

Нет, не ангела очи –

Горгоны

Пепелящие тело глаза,

Я не в силах огонь победить,

Мне хотелось о многом сказать,

Мне хотелось,

Как прежде,

Любить.

Ты под парусом гнева ушла,

Повернув отношения вспять.

Извини

(Я, наверно,мужлан)!

Но тебя не хотел обижать.

РАДУНИЦА

С небес глядит единорог.

В ярмо впряженные быки,

Стожары, как пожары глаз,

Все небо рвут на пустяки,

Которые, как прут тонки,

Ломаются под силой ног

И липнут звезды на присошек

На Моисеевом пути;

Опричь него там нет дорожек.

Лазоревым цветам цвести

На вспаханных ухабах дней,

А ночи с каждым днем хмельней.

Шуршат: волнистый шелк объяри,

Ночного неба чернозем,

Ярилы белый балахон,

Колосья всякой спелой яри

И мака алого венок.

И соловьиные коленца:

Почин, раскаты, гусачек,

Дробь и кукушкин переплет.

Любовь запросится из сердца,

Лишь на кого Ярь-Хмель воззрится,

Чуть тронет сонную девицу

Он алым маковым цветком;

Иль парня златым колоском –

Ячменя, проса иль пшеницы,

Ярило ходит по земле,

Завет на хоровод к заре,

На праздник радуницы.

Ж/К №…

От мира в «скитские обители»

На постриг суд благословил,

А эти стены многих видели

И заседатель возгласил:

«Вы можете писать кассацию,

Мы не ущемим ваших прав,

Нас это, правда, не касается,

Но кто при бабках – тот и прав».

А если не видать помиловки

И нет амнистий по статье,

То вам косынку, не камилавку,

Весь срок носить на голове.

Твой дом уже родня по скупости

Делила, глядя на статью.

Тебе за ветреные глупости

Баланду жрать под кандию.

Повсюду служки и доводчики,

Как будто дятлов перестук,

Все хлещут чифир вместо водочки,

Ядреный мат ласкает слух.

А по ночам тоска-извозчица

Катает память по душе

И так мирского хлеба хочется,

И мужика при барыше.

ЕДВА КАСАЯСЬ

Едва касаясь сна руками,

Едва вдыхая звонкий вечер,

Я вечность с длинными ногами,

На танец приглашаю ветер.

Сама,

сама кружу сознанье

Его величеству,

Но он

Далёк от детских лобызаний,

Он ветер и развратник, он,

Привыкший

укрощать стихии

воды

И разжигать огонь.

(И к юной наглости

глухие

ответить могут,

только тронь.)

А я сама, себя даруя,

На жертвенник легла без слов.

Бери,

Бери меня такую,

Бесстыжую и озорную,

Целуй хранилище грехов.

Ты удивлён?

Ты жаждешь ласки,

Ты завоёвывать устал,

И ярость подлежит огласке,

С которой ты меня ласкал,

Врываясь в тело,

Содрогая

И жертвенник и жертвы вой,

Себя в запретное макая,

Ты был единожды собой.

* * *

Посуды грязной величины,

Так постоянны и упрямы,

Но ограничены причиной

И высотой своей до крана.

* * *

Как Бог в предчувствии греха

Тебе позволил зародиться –

Так я и в жизни, и в стихах

Тобой пытаюсь насладиться.

* * *

Настя, Анастасия,

Перед сном, повторяя имя,

Словно я потерять боюсь:

Или буквы к губам пристынут,

Или я без тебя проснусь.

* * *

Какое-то чувство щемящее

Душе причиняет боль.

Глазенки твои щенячьи,

Душа, помолчать изволь.

* * *

Текут огни по темноте,

Уже тоска по теплоте.

Печаль о нежности тепла

Так удивительно светла.

* * *

Я помню в лицо Бога-отца,

И не было в жизни печальней лица.

Слова потеряли великую силу,

Когда под ребром словно вьюга завыла.

* * *

Избавиться б от жизненных оков,

Не знаю даже, как сказать скромнее,

Я думаю, что я и не наглею

На стыке будущих веков.

* * *

А я живу не унывая,

Во сне и, право, наяву.

Одни с улыбкой умирают,

А я с улыбкою живу.

* * *

Жизнь к нам не равнодушна абсолютно,

Кого-то любит, а кого-то судит.

Живущий праведно, бездумно иль беспутно,

Лишь в колебании вопрос и амплитуде.

* * *

Сердце, прогулявшееся улицей

До проспекта и на мостовой,

Вдруг сожмется, съежится, ссутулится,

Разминувшись с жизнью и судьбой.

* * *

Я знаю, как под чарой лести

Царицы отдавались и немало,

Но после выпитого вместе

… уже кого попало.

* * *

Целомудренно, гордо взглянула.

Тихо, робко течет бытиё.

Только утром, шагая сутуло,

Так нескромно забыла бельё.

* * *

Я рад за все ошибки Ваши,

Они меня так веселят.

Кто под кого по пьяни ляжет?

И чей с кого купальник снят?

* * *

А я, как дурак, сижу на работе.

И «как» перечеркнуто жирной чертой.

Похоже, я в полной виляющей жопе.

Меня укачало от жизни такой.

* * *

Бог создал «по подобию и образу»,

Он научил по фене ботать.

И тратить жизнь и счастье попусту.

Ему бы над собою поработать…

НЕ СТОЙ ПОД СТРЕЛОЙ

Не пил, не курил, не шлялся,

Закалкой и нравом суровый,

Лишь раз под стрелою замялся.

Хреново, что умер здоровым.

* * *

Мы в корень зрим, но там ни зги,

Хоть глаз коли, – а без огня!

К чему душа, когда мозги

Забила всякая возня.

* * *

Я пятьдесят страниц не пережил