Отражение предназначения

Наконец его взгляд наткнулся на еду. Под гобеленами и гирляндами стояли ряды длинных узких столов. Они теснились от замысловатых блюд среди замысловатых цветных композиций из замысловатых украшений. Но и здесь его посетила досада. Вглядевшись внимательнее, Геральт констатировал, что замысловатости было значительно больше, чем самой еды. А есть хотелось.

— Есть нечего, — грустно отметил он, разглаживая на себе короткий черный, расшитый серебром и перехваченный в талии камзол, в который вырядила его Йеннифэр. — Музыка словно кошки воют. Дует черт-те как. Да и присесть негде.

Чародейка одарила его мягким взглядом фиалковых глаз и сказала неожиданно спокойно, остановив поток ворчаний.

— Именно. Будем есть стоя. Так принято. Кстати, тебе следует знать, что долго задерживаться у стола с блюдами бестактно. И разглядывать их тоже.

— Постараюсь быть тактичным, но голодным, — буркнул он. — Тем более что и задерживаться-то, похоже, негде. О, нашел бокал…

— Пить большими глотками — очень бестактно, — продолжала поучать Йеннифэр, не обращая внимания на его ворчание. — Избегать беседы непростительно бестактно, быть угрюмым бестактно…

— Дышать громче положенного, похоже, тоже, да? — прервал он.

— Да. Но не очень.

— С чего начнем, Йен? Когда начнутся диспуты.

— Считай, что уже идет. Сейчас каждый присматривается. Мы тоже будем присматриваться. Фланировать по залу, здороваться, раздавать комплименты, беседовать, наслаждаться вечером… И перестань разглаживать дублет и поправлять волосы.

— Не нравится мне все это… Тут слишком тесно. Воздуха мало.

— Уже поздно отнекиваться, Геральт. Ну, возьми меня под руку и пошли. Торчать вблизи входа — бестактно.

«Бестактно…», — ворчал в уме Геральт.

Они кружили по зале, постепенно наполняющейся гостями. Геральту зверски хотелось есть, но вскоре он понял, что Йеннифэр не шутила. Было видно, что обязывающий чародеев этикет и впрямь предполагает, что есть и пить надо мало.

Вдобавок ко всему каждая остановка у столика с яствами влекла за собой исполнение неких общественных обязанностей. Кто-то кого-то замечал, проявлял радость по сему случаю, подходил и приветствовал столь же многословно, сколь и фальшиво. После обязательной имитации взаимоцелования в щечку или до неприятности деликатного рукопожатия, неискренних улыбок и еще менее искренних, хоть и недурно замаскированных комплиментов следовала краткая и тоскливо банальная беседа ни о чем. А Геральт лучше поговорит с плотвой, чем о цвете занавесок с кем-либо из присутствующих.

Ведьмак внимательно всматривался к каждому, пытаясь отыскать знакомые лица в надежде, что он тут все же не единственный, кто допущен к общению с чародейской братией. Йеннифэр заверяла его, что он, конечно же, не единственный, но что-то он не видел никого, кто не входил бы в Капитул, а может, просто не мог никого узнать. Только пажи и то они, наверное, тоже ученики чародеев, разносили на подносах вино, умело лавируя среди гостей.

Геральт знал, чего можно ожидать от местного контингента, поэтому со стоическим спокойствием сносил полные нездорового любопытства взгляды чародеек всех мастей и загадочные ухмылки их парий. Хоть Йеннифэр и уверяла его, что правила хорошего тона и такта запрещают пользоваться на таких мероприятиях магией, он не верил, чтобы это кого-то останавливало.

Несколько раз он почувствовал дрожание и тепло медальона. Уколы чародейских импульсов. Некоторые мужчины, не говоря уже о дамах, пытались бесцеремонно читать его мысли. Он был к этому готов, знал, в чем дело, и знал, как реагировать. Глядел на идущую с ним под руку Йеннифэр, на бело-черно-бриллиантовую чародейку. Да, мысленно отвечал он им, да, вы не ошибаетесь. Существует только она. Она, рядом со мной, здесь и сейчас, и только это имеет значение. Здесь и сейчас. Только она. Чародейка в ответ крепко сжала ему руку, чуть ли не прилегая к нему всем телом.

— Благодарю, — мурлыкнула она, снова направляясь к столам. — Но, пожалуйста, без чрезмерной демонстративности своих мыслей.

— А что, вы, чародеи, всегда принимаете искренность за демонстративность?

— Можно и так сказать.

— И все-таки ты меня благодаришь?

— Потому что я тебе верю, — она еще сильнее сжала ему руку и улыбнулась. Вскоре они подошли к другому столику с яствами. — Положи мне немного лосося. И крабов.

— Знаешь, я не хотел соглашаться на всё это. Но с тобой, наедине…

— Я же просила, без… — Она осеклась, вскинула голову, отбросила со щеки черные локоны, широко раскрыла фиалковые глаза.

— Йен…

— Я… — прочла она мысли Геральта. Его искреннее признание. Сердце чародейки пропустило удар. — Я тоже тебя люблю. Не шокируйся так. Сейчас пройдет…

— Йеннифэр! — Их милование отвлек громкий возглас. Проходящая мимо длинноволосая чародейка высвободила руку из-под локтя сопровождающего ее мужчины, и буквально кинулась к парочке. — Ты все-таки приехала? Это просто чудесно! Боги, я не видела тебя тысячу лет!